Последний сын графа. Соро Кет

и хлестнула стеком. В дороге конь пытался начать козлить, идти боком, или задом, но я пару раз заставила его встать в свечку и потанцевав на задних ногах, он поверил в обычный способ передвижения.

      – Такое чувство, ему нужен экзорцист, – сказала я.

      Глаза и губы горели, но после того, как я выплакалась, мне стало легче дышать.

      Конь поджал губы, как старая дева, слегка подогнул заднее копыто и издевательски пустил мутно-оранжевую струю на мощеную подъездную дорожку. Вид у него был довольный

      – Сволочь! – я все-таки ему врезала и побежала за садовым шлангом.

      – Они пришлют фургон, – сказала Лизель, закончив переговоры. – А где Филипп? Мне сказали…

      Я усилила напор воды. Запах бил в ноздри. Она подошла к коню, который пытался дотянуться зубами до ее роз и крепко взял под уздцы. Я благодарно кивнула: в это животное словно вселился бес!

      Она провела ладонью по глянцевой черной морде и тихо сказала: «Шшш!» Бес смутился и напряженно вгляделся в бывшую любовницу кардинала. Потом стряхнул ее руку и прижал уши к черепу.

      – Ты знаешь, кто это?

      – Нет. Какой-нибудь отпрыск Цезаря?

      – Это Сахар. Тот маленький жеребчик, которого Филипп купил тебе перед ссорой, как и обещал.

      На миг я застыла с открытым ртом.

      Когда ты уехала, он только плачет в кобылу, которую он купил тебе, – всплыл в памяти давний разговор с бабушкой, когда я лежала в больничной койке и показательно голодала.

      – Но ты сказала, что Сахар – это кобыла…

      – Я просто подумала, что Сахар – производное от Цукерпуппэ. Я дружу с логикой, в отличие от Филиппа и черного жеребца назвала бы как-нибудь по-другому.

      – Такое чувство, этот конь – сумасшедший, – сказала я.

      Сахар стоял, прижав уши и смотрел в пространство, опустив голову словно единорог и целился рогом в невидимого противника. Противника не было. Рога тоже. Но конь на кого-то пялился и сурово ждал.

      – Что происходит? – спросила я.

      Ответить она не успела: задрав тщательно вычесанный хвост, Сахар пытался сосредоточиться и выжать из себя кучу.

      – Не смей! – ухватив его за повод, я оттащила его подальше с дорожки, в сад, где садовник расположил компостную кучу. – Вот тут гадь, сволочь! Иначе, я тебя выкуплю и на городские катания туристов перепродам!

      Взглядом Сахара можно было разрубить пополам. Я устояла. С той стороны посигналили. Приближаясь к подъездной дорожке, Сахар вновь воспрял духом и задрал хвост.

      Выматерив его, я сунула приехавшему конюху повод и, захватив какое-то ржавое ведро, пошла за своим говнистым подарком, держа ведро наготове. В душе росло неприятное ощущение, что в эту лошадь вселился не какой-то там чужеродный демон, а самый, что ни на есть родной. Сахар вел себя точно так же, как я сама.

      – Тоже, что ли, сидишь без секса? – спросила я, стараясь идти таким образом, чтоб не попасть под заднюю ногу Сахара.

      Он не сдавался. Он не хотел идти сюда подо мной, я его заставила и сломала. Теперь он всеми силами заставлял меня