Флоренс Адлер плавает вечно. Рэйчел Бинленд

что-то сказать, но затем передумала и снова сомкнула губы.

      Когда Эстер велела Анне во время похорон присмотреть за Гусси дома, Анна удивила ее, попросив разрешения пойти вместо этого со всеми. Эстер ничего не сказала в ответ, только долго смотрела на нее. Сколько она знала Флоренс – меньше недели?

      – Конечно, я останусь с Гусси, если вы хотите, – сказала Анна, опуская глаза к земле.

      – Похороны – не место для детей, – пояснила Эстер.

      Ребе Леви прибыл ровно в два, с парой ножниц и катушкой толстой черной ленты. Эстер провела его в гостиную, где он пригласил встать Джозефа, Айзека, Анну и даже Гусси.

      – Мы проведем криа перед тем, как отправиться на кладбище.

      Никто не возразил.

      – В Торе Иаков порвал свое одеяние, когда думал, что сын его Иосиф мертв, – сказал ребе. – Король Давид и его люди сделали то же самое, когда узнали о смерти Саула и Ионафана. Иов, горюя о своих детях, также последовал традиции.

      Что Эстер помнила об Иове, так это что его жена сошла с ума от потери детей.

      – По традиции дети, родители, супруги, братья и сестры носят рваную одежду во время недели шивы. Поскольку Фанни не может участвовать, будет пристойно, если Айзек понесет эту ношу, – сказал он.

      Айзек выглядел обеспокоенным. Эстер знала, что у него только один пиджак.

      – Айзек будет постоянно ходить в больницу к Фанни, – сказала Эстер. – Оставьте его пиджак.

      – Порежьте мой, – сказал Джозеф, выступая вперед.

      Ребе Леви взялся за лацкан пиджака Джозефа и сделал в нем глубокую прорезь, напевая:

      – Барух атах Адонай Элохену, мелех ха’олам, дайан ха’эмет. Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, справедливый судья.

      С ножницами в руках он перешел к Эстер.

      – Не мою одежду, пожалуйста, – тихо сказала она. – Я возьму ленту.

      Он осуждающе поджал губы, но достал из кармана маленькую медную булавку. Прикрепляя ленту к ее блузке, он снова пропел благословение.

      Эстер чувствовала на себе взгляд Гусси, поэтому не удивилась, когда услышала ее тонкий голосок:

      – Можно мне тоже ленту?

* * *

      Они отправились маленькой похоронной командой в «Понтиаке» – купе ребе Леви – сам ребе за рулем, Джозеф рядом, а Эстер и Айзек на заднем сиденье.

      Эстер редко ездила в Эгг-Харбор. Грузовики Джозефа доставляли хлеб в Плезантвиль, Эгг-Харбор, даже в Кейп-Мей, но Эстер редко выбиралась за пределы Торофейр-Бич.

      Когда машина затормозила у Блэк Хорс Пайк, Эстер выглянула из окна. Окруженное болиголовом, общинное кладбище занимало около дюжины акров земли, которую ранние поселенцы освятили еще в те времена, когда остров Абсекон представлял собой всего лишь железнодорожное депо с банями для путешественников из Филадельфии.

      У входа были припаркованы две машины, и возле них стоял Эйб с сыном. И Стюарт, с букетом в опущенной руке, словно он купил цветы и сразу об этом пожалел. Настоящий гой – принести цветы на похороны. Она попыталась напомнить себе,