Флоренс Адлер плавает вечно. Рэйчел Бинленд

пловчихой, разве не так?

      – Невероятной, – подтвердила Эстер.

      Они просидели какое-то время, слушая звуки просыпающейся больницы. Открылась и закрылась дверь, вдалеке зазвонил телефон, застучали вверх по лестнице каблуки. Наконец, МакЛафлин заговорила:

      – Вы пришли не чтобы просить у меня помощи в сообщении Фанни плохих новостей.

      Эстер покачала головой и высморкалась в платок.

      – Я ничего не хочу ей рассказывать.

      – Боитесь преждевременных родов?

      – Думаете, я зря переживаю?

      – Вовсе нет. Это серьезный риск. Особенно после прошлого лета. – МакЛафлин встала и обошла стол. Она открыла ящик и достала из него блокнот. – Давайте решим, что делать.

      – Я думаю, надо переместить ее в частную палату, – сказала Эстер. – Чтобы можно было следить, кто приходит и уходит. Мы с ее отцом оплатим разницу.

      – Сколько людей знают о… Флоренс? – спросила МакЛафлин. Эстер поняла, что она почти сказала что-то другое, была готова произнести менее нейтральное слово, вроде «смерти», но остановила себя. Вера Эстер в МакЛафлин выросла.

      – Многие из спасателей. Женщины из Еврейского похоронного общества.

      – Никто из больницы?

      – Насколько я знаю, нет. Ее принесли в больничную палатку на Вирджиния-авеню. – МакЛафлин записала что-то в блокнот.

      – И в газете не было объявления? – спросила она.

      Эстер достала утреннюю газету из сумки и передала МакЛафлин. Сэмюель не смог скрыть всю историю, только смягчить удар. На первой странице был заголовок: «ДЕВУШКА УТОНУЛА, КУПАЯСЬ У СТЕЙТС-АВ.»

      – Ее называют по имени? – спросила МакЛафлин.

      Флоренс описали как местную девушку и умелую пловчиху, но не обозначили имя, слава Богу.

      – Нет, – прошептала Эстер, – но внимательный читатель может догадаться.

      МакЛафлин пробежалась глазами по статье, затем начала писать. На одном листе она записала имена врачей и сестер, с которыми планировала поделиться этим секретом.

      – К счастью, прецепторы выпускаются завтра в полдень. А новые занятия не начнутся до конца лета.

      – Прецепторы?

      – Студенты, – пояснила МакЛафлин. – Неважно. Просто меньше людей, которых надо будет посвящать.

      На другом листе она перечислила меры, которые придется принять сотрудникам больницы, чтобы ограничить связь Фанни с окружающим миром. Ее переведут в частную палату, конечно, но еще уберут радио и будут контролировать посещение комнаты для принятия солнечных ванн, где установили телефон и радио для всех женщин крыла.

      – Кто-нибудь может просматривать ее почту? – спросила Эстер.

      Это была единственная просьба, в которой МакЛафлин отказала.

      – Я бы предпочла и вовсе не доставлять ей почту. Мы можем передавать все полученные письма вам, и вы сами решите, что с ними делать.

      К тому моменту, как они закончили обсуждать план, на часах была половина восьмого. МакЛафлин вырвала из блокнота исписанные листы и сложила их сначала вдвое, а затем вчетверо.

      – Мне пора начинать