Флоренс Адлер плавает вечно. Рэйчел Бинленд

Легкий костюм из серой или синей шерсти в любом случае стал бы полезным приобретением, а Сэм Слотерофф наверняка дал бы ему хорошую скидку.

      Несмотря на пиджак, Айзек был очень приятным мужчиной. Каждый мог отметить его высокий лоб, волевой подбородок и неестественно прямые зубы. К тридцати трем Айзек уже начал лысеть, но Эстер была уверена, что даже без волос он останется привлекательным.

      Прошлым вечером Эстер трижды звонила на квартиру Фанни и Айзека, прежде чем он поднял трубку. Когда он ответил ближе к полуночи, его голос казался запыхавшимся, и Эстер задумалась мимоходом, не пил ли он. Он сказал, что спал, и это объясняло бесконечные звонки и одышку, но не его безэмоциональную реакцию на новости о смерти Флоренс. Айзек задал так мало вопросов, потребовал так мало ответов, что Эстер начала сомневаться, слышал ли он ее. Он знал Флоренс с тех пор, как ей было двенадцать. Длительность их дружбы как минимум требовала полноценной реакции.

      И только когда Эстер предложила не рассказывать Фанни о смерти сестры, Айзек будто полностью проснулся.

      – Что мы скажем ей? – спросил он неровным голосом.

      – Ничего. Вернее, все то же, – сказала Эстер. – Что она занята подготовкой к заплыву через Ла-Манш. Что готовится лететь во Францию.

      – И сколько мы сможем обманывать ее?

      – Флоренс должна улететь десятого июля.

      В трубке стояла тишина. Была. Флоренс должна была улететь десятого июля.

      – Мне это кажется неправильным, – сказал Айзек. – Не говорить ей. Она захотела бы знать.

      – Айзек, – сказала Эстер, еще не умоляя, но уже готовясь начать, – ты же помнишь, как это было.

      – Мы не знаем, что вызвало преждевременные роды.

      – Ты хочешь рискнуть? И, возможно, потерять еще одного сына? – она разыгрывала почти все свои карты, даже те, которых обещала себе не касаться.

      – Вместо этого я должен врать ей два месяца?

      – Это не ложь, – слабо возразила Эстер.

      – А что насчет Гусси? Она тоже станет сообщницей? Или вы будете держать ее вдали от матери все лето?

      – Нет, конечно нет. Она умная девочка. Мы ей объясним.

      – А персонал в больнице? Неужели никто еще не дошел до нее с соболезнованиями?

      – Немногие знают. И я поговорю с мисс МакЛафлин первым делом завтра утром.

      В трубке снова повисла тишина. Эстер слышала дыхание Айзека.

      – Айзек, пожалуйста, – взмолилась Эстер. – Я уже достаточно потеряла.

      И все же он не сдался.

      Эстер не могла больше терпеть. Она разыграла свою последнюю карту.

      – Это много будет значить для Джозефа.

      Айзек всем своим благосостоянием был обязан Джозефу. Она знала это, Айзек знал это, и Айзек знал, что она знала. Без «Пекарни Адлера» и работы, которую Джозеф предоставил ему на заводе, их зять был бы никем.

      – Если я соглашусь, – спросил он, – тогда что потом?

      – После рождения ребенка я смогу ей рассказать.

      Он не ответил сразу, и она задержала дыхание, думая,