…и дольше жизни длится…. Рита Харьковская

звали эту пышногрудую широкобёдрую румяную бабенку вовсе не Зосей, а Зойкой.

      И не была никакой «пани», потому как старожилы дома хорошо помнили и её отца, портового биндюжника, угодившего под трамвай в пьяном безобразии, когда Зойка была еще маленькой, и ее мать, умершую совсем недавно от цирроза печени.

      Помнили и о том, как еще молоденькая Зойка бегала по вечерам на Таможенную, на «подработку».

      К тридцати годам Зойка осталась одна в родительской квартирке и задумалась о будущем.

      Ее оплывшие прелести уже не пользовались спросом даже у оголодавших за долгий рейс морячков, и Зойка, уставшая за долгие годы раздвигать ноги по несколько раз в день, решила взять «на квартиру» молодых и невзыскательных девиц, обучить их по-быстрому нехитрому ремеслу и жить за их счет припеваючи.

      Девиц Зойка для своего бизнеса нашла очень быстро.

      Две подружки-веселушки, сбежавшие от родителей, отлёживавшие бока на пляже целыми днями, быстро сообразили, о чем толкует их новая «взрослая» подруга.

      Сообразили и согласились.

      И уже следующим вечером стояли на Таможенной в ожидании «клиентов».

      Когда, однажды утром, девицы пришли домой не одни, не с очередным любителем юного девичьего тела, а привели с собой еще одну дурёху, Зойка поняла, что бизнес пошел.

      Она велела девицам называть себя «пани Зося» и, умильно закатывая глаза, роняя пепел с длиной темно-коричневой сигареты на уже прожженный во многих местах ковер, рассказывала, что когда-то весь этот дом принадлежал её семье.

      Но жизнь-злодейка так извернулась, что вышвырнула юную Зосю на Таможенную и заставила зарабатывать своим телом на лекарство для тяжело больной матери.

      Зойка рассказывала эту байку так часто, что уже и сама начинала в нее верить, забывая о том, с каким нетерпением ждала, когда же «подохнет эта чертова алкашка», её мать.

      Зося прихлюпывала носом, а девахи сочувственно кивали головами, жалея хитрую бандершу.

      После полудня Зося будила своих «девочек»:

      – Курочки мои, пора вставать! Пани Зося вам уже перекусить приготовила. Быстренько покушали и пора на «работу»!

      Девицы, продрав глаза, усаживались за стол, уныло жевали то, что им «подали», испивали бурду, которую Зоя гордо именовала «кофийком», раскрашивали поярче, еще припухшие со сна, лица, начинали одеваться.

      – Ну всё, путаночки мои, пора на выход! – Зося лицемерно крестила каждую (а что?! Мы, поляки, народ верующий, богобоязненный), желала «удачной ночки» и закрывала на девицами дверь.

      Своих шлюшек Зося гордо именовала «путанами», при каждом удобном случае говорила, что «профессия» эта «ничем не хуже других», не забывала упомянуть ни о гейшах, ни о гетерах, которых очень даже уважали в давние времена в дальних странах.

      И как последний аргумент, звучала фраза: «Мы же не воруем! Не грабим! Каждый в этом мире зарабатывает на жизнь, как умеет»!

      Шлюшки, благословленные и одобренные мудрой пани Зосей, отправлялись на промысел.

      Конечно, ни о какой гигиене или контрацепции