Скиталец. Страшные сказки. Анастасия Эксенс

– её «муки» могли быть очередным притворством – и не прогадал: когда Я’ге надоело ждать, она вскочила, вывернулась из своего «кокона» и в один прыжок встала на ноги. Выпрямившись во весь рост, она рвала и стягивала с себя платки и юбки – её тонкие пальцы обросли птичьими когтями, что легко раздирали ткань. Один её глаз закрылся навсегда – по её лицу всё ещё текла тёмная, словно бы чёрная кровь, – но второй, распахнутый, горел насыщенным алым. Когда она сорвала последнюю верхнюю юбку, оставшись лишь в рваном платье, стало ясно, что именно так стучало при её шагах. Там, где должны были быть ноги, из-под подола выглядывали две пары острых, как у краба, конечностей, покрытых жёстким панцирем. Одна пара была поджата, и лишь теперь она опустила её, встав на все четыре лапы. Выпрямив их и перестав горбиться, она возвысилась над Мореном в половину его роста.

      Схватившись за ворот платья, Я’га разорвала его напополам, до самого живота, и сбросила с худых, покрытых сморщенной кожей плеч. Остатки ткани ещё скрывали нижнюю часть её тела, но теперь взору Скитальца предстала суть её порока. Меж рёбер и отвисших грудей, от ключиц до самого живота, тянулась огромная пасть, полная острейших зубов. Последние шли в несколько рядов, и каждый из них смыкался и размыкался независимо от других.

      Явив своё истинное обличье, Я’га вскинула когтистый перст и, указав на Морена, прокричала:

      – Ты – проклятый!

      – Как и ты.

      Морен выставил меч перед собой, готовый к бою.

      – Ты станешь моим праздничным обедом!

      Она бросилась на Морена со всех ног. Он ждал её приближения и, как только Я’га ударила когтями, пригнувшись, ушёл влево, – туда, где она не могла увидеть его слепым глазом, – и ударил мечом снизу вверх. Я’га взревела от боли, чёрная кровь окропила пол, а раненная кисть повисла куском мяса – он не сумел отрубить её, но надрезал сухожилия.

      – Ублюдок!

      Её крик ударил по ушам. Озверённая, она резко развернулась, тут же нанося удар – Морен едва успел отступить назад, и тут же последовал ещё один удар, более быстрый – когти полоснули грудную пластину, почти достав. Я’га наседала, а Морен едва успевал отбивать удары и отступать, встречая её когти клинком. Но каждый раз приходилось делать шаг назад, пока спина не упёрлась в стену. Морена прошиб холодный пот. Он оказался зажат, отступать было некуда. Когда Я’га замахнулась, он не придумал ничего лучше, чем в последний момент вскинуть меч, выставив лезвие, как щит.

      Я’га не успела остановиться – её удар пришёлся на заточенный клинок. Она взревела от боли, лезвие вошло в ладонь – недостаточно глубоко, чтобы отрубить, но достаточно, чтобы замедлить. Морену хватило этой заминки, чтобы уйти влево. Но второй раз приём не сработал. Когда он нанёс удар, целясь в тощий бок, Я’га ударила его по ногам одной из конечностей. Морен не удержал равновесие, и лезвие лишь полоснуло её: длины меча не хватило, чтобы нанести более глубокую рану.

      Я’га вскрикнула, схватилась за бок, и Морен воспользовался её замешкой, чтобы встать на ноги. Когда Я’га