Скиталец. Страшные сказки. Анастасия Эксенс

вещи: мол, живёт он уже много лет, а нрав и сила у него звериные. Лицо же прячет он потому, что и не человек вовсе, а волколак или кто похуже, и под маской у него пасть, полная здоровенных клыков. Про Бабушку Я’гу она же, наоборот, слышала только хорошее. И даже сейчас та хлопотала над ней: принесла тазик с водой, чтобы умыться, угощала вкусными на вид и запах блюдами, была всячески добра к и приветлива. А стоило Мале вспомнить, что её посчитали достойной, как душа её согревалось от гордости.

      – А как же Ваня? – поинтересовалась она робко.

      Бабушка Я’га опустила голову, будто в скорби, помолчала немного, прежде чем ответить:

      – Сердце воина чёрствое. Я уже ничего не могла сделать, ничем не могла ему помочь.

      Она распахнула сундук и достала оттуда ткань необыкновенной красоты. Багряная, как заря, вышитая золотыми и серебряными нитями, что создавали причудливый узор – последний сверкал, будто на нём плясали солнечные зайчики. Мала охнула, не в силах скрыть своего восторга.

      – Я одарю тебя в благодарность, – улыбаясь, поведала ей Бабушка Я’га. – Тканями из Заморья, шелками из горных долин, камнями, мехами и золотом. На границе опушки уже стоит бравый конь, который поможет тебе добраться до дома и увести всё это с собой. А сейчас кушай, тебе надо набраться сил.

      Мала слушала, как заворожённая и с открытым ртом любовалась дарами, что Бабушка Я’га доставала из сундука: рулоны красочной яркой ткани, ожерелья, будто полностью сделанные из камней, блестящие соболиные шкурки, горсти серебряных и золотых монет… Когда восторг чуть утих, она украдкой взглянула на стол и, пока Бабушка Я’га не смотрела, взяла из миски несколько ягод и отправила их в рот. Ну какая беда могла случится от пары ягодок?

      Я’га вдруг замерла, насторожилась. Принюхалась и зашлась кашлем. С удвоенной ловкостью протопала она к котелку, наклонилась и втянула носом идущий от него пар. Подняла голову, шумно раздувая ноздри, как собака. С каждым вздохом дышала она всё тяжелее, пока не перешла на свистящий хрип.

      – Видишь дым? – резко и даже грубо спросила вдруг Бабушка Я’га.

      Мала, успевшая к этому времени съесть ещё несколько ягод, бросила зажатую в ладони горсть обратно. Вжалась в табурет, испуганная столь резкой переменой тона, но вгляделась в пространство комнаты. В самом деле воздух показался ей густым, тяжёлым, заполненным дымкой, как от костра.

      – Да, вижу.

      – Так откуда же он?!

      Я’га потеряла терпение – дышать ей становилось всё тяжелее. Прикрыв нос платком, она затопала к ставням, но, когда распахнула их, дым ворвался в комнату, ударив прямо в лицо. Всё вокруг тут же окуталось сизой пеленой. Я’га зашлась в тяжёлом удушающем кашле, а Мала никак не могла понять, что происходит. Дым и ей щипал глаза, но и только. Она было бросилась помочь Бабушке, но стоило ей ступить на пол, как комната поплыла, а стены заходили ходуном.

      – Ой! – вскрикнула Мала. – Что происходит? Почему дом качается?

      «Наверное, он ожил и решил уйти от огня», – подумалось ей, и эта мысль странным образом