Казачья Молодость. Владимир Молодых

с атаманом, я встретил своих товарищей по гимназии. Я шел мимо их гордо, махнув для приветствия рукой. Уже отойдя, я обернулся, а они все еще смотрят мне вслед – я это, их казак или нет? Узнают… Слышу бодрое: «Казак!»

      Крестный все, казалось, рассказал о станице, о доме, об отце, о Петрухе даже.

      – Отец тебе передал нагайку, чтобы, Яков, не забывал, что он казак.

      А о матери так, вскользь. Я знал, что он хоть и защищал мою мать от преследований в станице, как раскольницы, но доброго слова о ней, бывало, не скажет. Ведь он знал, какую борьбу она вела за самоутверждение в доме – было время, что она уходила в родную станицу Сбега, забрав всех детей. А сколько сил она потратила, воюя со свекром. Словом, мать-раскольница трудно вживалась в чужой станице. Она так и осталась чужой в нашей станице. Оттого-то и атаману нечего сказать о чужом человеке.

      Зато атаман сразу повез меня на ипподром. Это было одно из любимых мест в городе. А зная мою страсть к коням, он повел меня на бега. Была глухая осень, так что были лишь тренировочные пробежки. Нет, немного погодя стал собираться народ – готовились к забегам и всадники. Похоже, было закрытие сезона, и выступали лучшие наездники. Вот собственно для этого крестный и привел меня сюда – показать лучших наездников города и, чтобы я почувствовал накал борьбы в каждом заезде. Крестный этим только разжигал во мне эту страсть наездника. Он, как говорится, сыпал намеренно на рану соль. Как будто он знал, что пройдут годы – и эти трибуны будут рукоплескать моему триумфу.

      Но и этого крестному было мало, чтобы разбудить меня. Он давно был в приятельских отношениях с командиром казачьего полка города, а с сыном, его Петром, я учился в гимназии. Вот такие получились, как говорится, пироги с котятами… Нет, это обстоятельство не изменит по существу наши с Петром отношения, но я буду вынужден терпеть все выходки Петра. Но потом будет еще хуже – судьба сведет нас под одной крышей. У полковника была своя конюшня скаковых коней. В его же подчинении была и конюшня служебных коней. И вот кони то и решат нашу судьбу с Петром. Полковник прислал за нами коляску. Дорогой крестный стал рассказывать, как они, возвращаясь после «боксерской» войны в Китае с моим дядей из Сбегов, в этом городе попали на скачки. И мы решились участвовать в скачках. Как говорится, с корабля на бал… Еще не стряхнув с себя всей полевой пыли, кинулись в борьбу. Нет, мы не уронили казачьей чести. Дядя твой стал победителем этих в городе престижных скачек. Правда, я еле-еле дотяну до столба. Ведь я в душе больше наездник, чем в деле. Так что, сынок, помни, что казаки здесь на скачках поставили высокую планку и ее тебе надо держать. «Не урони ее, Яков» – сказал атаман по станичному так громко, что люди даже обернулись в нашу сторону. «Неужели и я так громко говорю? – подумал я. – Не зря Нина как-то назвала меня иерихонской трубой».

      В тот раз мы ехали прямо к конюшне полковника. Всюду в денниках конюшни чистота, кони, видно, ухоженные, так и лоснятся на крутых боках. Кони, я заметил, в основном