Девушка по соседству. Джек Кетчам

чистого тела.

      У нее были зеленые глаза. Она осмотрелась вокруг.

      В те времена для всех нас Камень был чем-то особенным. Он лежал ровно посередине самой глубокой части ручья. Чистая и быстрая вода обтекала его с двух сторон. Если сидеть, на нем помещалось четверо пацанов, если стоять – шестеро. Камень был и пиратским кораблем, и «Наутилусом» капитана Немо, и каноэ для ленни-ленапе[4], и чем угодно еще. Сегодня вода поднялась на три с половиной фута. Похоже было, что девочке радостно здесь – она не выказывала ни капли страха.

      – Мы называем его Большой Камень, – сказал я. – В смысле, раньше называли. Когда еще были детьми.

      – Мне нравится, – сказала она. – Так можно посмотреть на раков? Я Мег.

      – Я Дэвид. Конечно, можно.

      Она заглянула внутрь банки. Шло время, а мы не произносили ни слова. Она внимательно изучала раков. Потом снова выпрямилась.

      – Здорово.

      – Я просто ловлю их, рассматриваю, а потом отпускаю.

      – А они кусаются?

      – Большие кусаются. Но поранить не могут. А маленькие просто стараются удрать.

      – Они на омаров похожи.

      – Ты никогда раньше не видела раков?

      – Не думаю, что они водятся в Нью-Йорке. – Она рассмеялась. Я не обиделся. – Вот омары у нас были. Они могут поранить всерьез.

      – А дома держать их можно? В смысле, как питомца, домашнего?

      Она снова рассмеялась.

      – Нет. Их едят.

      – Раков тоже держать нельзя. Умирают. Живут день-два от силы. Я слышал, их тоже едят.

      – Серьезно?

      – Да. Кое-кто ест. В Луизиане или во Флориде. Где-то там.

      Мы заглянули в банку.

      – Ну не знаю, – сказала она, улыбаясь. – Тут и есть-то нечего.

      – Давай поймаем больших.

      Мы лежали поперек Камня рядом друг с другом. Я взял банку и погрузил обе руки в поток. Фокус был в том, чтобы переворачивать булыжники на дне по одному, медленно, чтобы не замутить воду, и держать банку наготове для того, кто выскочит из-под камня. Вода была настолько глубокой, что мне пришлось закатать рукава рубашки до самых плеч. Я понимал, какими длинными и тощими казались ей мои руки. Мне они казались именно такими.

      Рядом с ней я испытывал странное чувство. Неловкость, но и волнение. Она отличалась от всех других девчонок, которых я знал, от Дениз или Шерил из нашего квартала, и даже от девочек в школе. Во-первых, она была раз в сто красивее. На мой взгляд, даже красивее Натали Вуд. И, наверное, она была умнее девчонок, которых я знал. Более искушенная. В конце концов, она жила в Нью-Йорке и ела омаров. И двигалась как мальчишка. Сильное крепкое тело и естественная грация.

      Из-за всего этого я нервничал – и упустил первого. Рак не был огромным, но побольше тех, что ворочались в банке. Он тут же, быстро шевеля задом, рванул под Камень.

      Она спросила, можно ли ей попробовать. Я протянул ей банку.

      – Нью-Йорк Сити, а?

      – Ага.

      Она закатала рукава и опустила руки в воду. Тогда-то я и заметил шрам.

      – Боже. Что это?

      Шрам

4

Они же делавары, индейцы в США и Канаде.