Сыны Сибири. Рассказ первый. Лин Яровой

наше творчество.

      Я сделал последнюю затяжку и щелкнул пальцами, отправив бычок в пропасть. Горящий уголёк пролетел над долиной и рассыпался в искры.

      – Ходить над пропастью ради неё. Рисковать ради неё. Каждую сказку писать ради неё. Смирись, Макс. Мы будем ходить по грани всю жизнь лишь ради одного момента. Ради огненной кульминации. Ради последнего шага в бездну, сделанного в отчаянной попытке к ней прикоснуться. Улавливаешь?

      – Звучит, как настоящий рок-н-ролл.

      – Рок-н-ролл и есть. И если по-честному, не было у нас никакого выбора. Никогда. Мы уже родились такими. Родились здесь – посреди тайги, посреди русской Америки, где можно всё. Посреди Сибири.

      – А при чём здесь Сибирь?

      – При том, что это и есть территория смерти, братец. Оглянись вокруг, – сказал я и взмахнул рукой. – Тысячи километров в любую сторону – непроходимая дремучая тайга. Мир сказок. Территория сновидений. Лес. А ты помнишь, кто живёт в лесу?

      – Звери.

      – И те, кто ловит зверей. Егеря и охотники. Но даже они – не те, кто нам нужен. Охота и собирательство – пройденный этап. Мы должны стать третьей силой. Теми, кто ловит людей.

      На секунду прикрыв глаза, я щёлкнул пальцами и музыка, играющая в колонке, сменилась. Услышав знакомый мотив, Макс резко обернулся. Посмотрел сначала на Гаргантюа, потом снова на меня.

      – Пираты?

      – Разбойники, – ответил я. – Женихи смерти. Те, кто приходят из леса, чтобы забрать всё и потратить за один вечер. Те, кто отрицает любое знамя, кроме чёрного флага. Те, кто помнит: жизнь – это лишь короткая вспышка, сплетенная из лихих историй, и знает, что настоящему мужчине не нужно в этом ебаном мире ничего, кроме огня и ветра.

      Закрыв глаза, я развел руки чуть в стороны. Запрокинул голову.

      – Мы дети новой земли, Макс. Пламя от пламени. Мы родились и выросли в Сибири – под подолом у смерти, куда страна веками ссылала всех вольнодумцев и свободолюбивых людей. На протяжении столетий здесь шла одна и та же игра: менты с ворами рубились в казаков-разбойников, а кто не в движении – тот потерпевший. Но даже эта игра зачерствела со временем. Всё позабылось. Всё утонуло в скуке и бюрократии. Потерялось в пустоте. В усталости. И если по-честному, здесь давно не осталось ни верных овчарок, ни настоящих волков. Ни зверей, ни охотников. Все их идеи давным-давно сгнили, и никто не помнит, что такое действительно лихой кутёж. А ведь именно в нём и кроется суть нашей родины. В пьяном вольном духе. В ходьбе по грани. Панк-рок как образ жизни. Улавливаешь? Но Россия проебала свободу. Проебала адреналин. И поэтому ей нужны перемены. Настоящие перемены. Не политические, но культурные. Революция сознания, которую американцы начали в шестидесятые, но упустили. Стране нужно новое движение – честное, вольное, сумасшедшее. Новая сила. Новая кровь. Новая жизнь. И где же ей скажи, зародиться, как ни у смерти под юбкой?

      Макс молчал, но я чувствовал, как мои слова втекают в него серебристыми нитями, проникают в голову и рвут все границы, подобно кислотному электричеству, которое дрожью поднимается по позвоночнику в начале каждого трипа.

      – Боги завидуют