Сыны Сибири. Рассказ первый. Лин Яровой

ставай.

      Друг усмехнулся и принялся шарить в карманах. Я прикрыл глаза.

      В ушах стоял шум, похожий на шорох иглы винила. Это царапались мысли. Признаться честно, Макс дело говорил – нужно было давно размягчить сознание и перенестись из мира античных легенд в более привычный мир сказок. Острые, звенящие мысли сыпались в голове, как стекляшки в калейдоскопе, рисовали узоры, и было сложно сосредоточиться на чём-то одном. Вечная проблема кислоты. Видишь всё сразу, но ни черта не можешь запомнить.

      К счастью, у нас был и другой инструмент.

      – Где волшебная лампа? – произнёс друг.

      Я огляделся по сторонам и нашел литровую «Боржоми», в которой ещё плескалась минералка. Макс забрал бутылку из моих рук. Скрутил пробку и вылил воду на камни.

      – Это нам не понадобится. Чай, не в санаторий приехали.

      Поднявшись с земли, он подошёл к обрыву и начал размахивать бутылкой из стороны в сторону. Будто пытался поймать светлячков. Его движения были дерганными, как у птицы, и я усмехнулся, подумав, что объебанный Макс напоминает мне велоцираптора.

      – Ты что делаешь?

      – А ты не видишь?

      – Чего не вижу?

      – Я ловлю звёзды в бутыль. Ща мы, нахуй, целую галактику скурим.

      Задумавшись на секунду, я покачал головой. Затем потушил о камень сигарету и тут же вытянул зубами из пачки следующую. Чиркнул зажигалкой.

      – Только умоляю, не переебись со скалы.

      – Всё ровно, – друг поднял вверх большой палец и тут же качнулся на краю пропасти. – Оп-па… Стопэ-стопэ, рано-рано.

      Глядя, как он пытается удержать равновесие, я даже не пошевелился. Знал, что Макс справится. В первый раз что ли? В конце концов, мы с ним вечно ходили по грани.

      Поймав баланс, друг отшагнул назад, а затем погрозил луне кулаком.

      – Ты мне такого не вытворяй! Ишь чё! Королевна нашлась.

      Поругавшись с ночной девкой ещё немного, друг вернулся к нашему алтарю – гранитному валуну, который кто-то из туристов выкрасил в красный цвет, отметив наивысшую точку хребта. Камень лежал посреди углубления в скале, напоминающего чашу, дно которой поросло мхом и лишайником. Каменистые стенки прикрывали спину от ветра, и, если не вставать, можно было спрятаться в этой чаше от призраков, которые всю ночь следили за нами из леса в паре метров позади.

      – Смотри на меня, Яровой, – торжественно произнёс Макс, положив бутылку на алтарь. – Перед тобой не хуй матросский, а Персей Аргосский. И в руках у меня меч огненный…

      – Это сигарета.

      – … и щит зеркальный.

      – Это фольга.

      – Узри же, смертный, как огонь проникает в сосуд мировой, дабы наполнить его духом святым.

      Вторая проблема кислоты заключалась в том, что любое незамысловатое действие в трипе превращалось в библейский сюжет. «Возможно, – подумал я, – так и было с Христом. Намутил в нужный момент вина пацанам. Они и уверовали».

      Пока друг колдовал с бутылкой, я взял телефон и подключился к переносной колонке – маленькой круглой JBL-ке, которую мы с Максом называли Гаргантюа в честь чёрной дыры из нашего любимого фильма Нолана.

      Заиграла музыка. Циммер. «No time for caution».

      – А ты шаришь, – улыбнулся Макс, когда тревожная партия органа зазвучала в ночном лесу. – Ща мы устроим космическую одиссею. Держи.

      Он протянул мне бутылку.

      – Раз…

      Орган зазвучал на тональность выше.

      – Два…

      Защелкал метроном на фоне.

      – Три! Стыковка!

      Ударила главная партия. Макс чиркнул зажигалкой. Я наполнил легкие дымом и продержал до тех пор, пока не заслезились глаза. Затем выдохнул.

      В следующий миг гравитация размазала меня по холму.

      Чувствуя, как горит в груди, я медленно сполз по каменистой стенке и уставился в ночное небо. Созвездия стали закручиваться спиралями в такт льющейся музыке. Мысли полетели по рукавам галактик. Начали вязаться в ниточки, канаты, тросы, превращаясь в истории.

      – А теперь доктору, – процитировал Макс Хантера и скурил всё дотла.

      Через мгновение он уже лежал рядом, сжимая в руках помутневшую бутылку, и точно так же пялился в космос.

      Время исчезло. Музыка звучала со всех сторон одновременно – то рассыпалась на партии и отдельные звуки, то вновь складывалась в знакомые мелодии. В какой-то момент я понял, что вместо Циммера играют солнечные Nizkiz.

      Потеряв память, мы с другом летали среди мерцающих звёзд под электронные рифы гитар. Поднимались над землёй. Превращались в ветер. А затем Макс вдруг спросил:

      – Как думаешь, Бог всё-таки есть?

      Я немного промедлил с ответом, и следующий миг заговорила Гаргантюа:

      "…полночь в городе, я на проводе…"

      Мы с Максом переглянулись. Захохотали на весь лес.

      – Необычный у него тембр, да?

      – Всегда