Старые девы в опасности. Снести ему голову!. Найо Марш

недопустимой, безбожной и сатанинской манере! Мсье, Тереза – хорошая девушка. Она испугалась, но не столько этого скота, как она говорит, но самой себя, потому что ей казалось, будто она птичка, замершая в ужасе перед змеей. Я сказал ей, что она должна уволиться, но она ответила, что в замке хорошо платят, а у них большая семья, родители нездоровы и куча долгов. Мсье, повторяю, она хорошая девушка и ей действительно нужны деньги, но я не могу избавиться от мысли, что ее заманили в ловушку, из которой ей трудновато выбраться. Так что когда я последний раз видел ее, мы поссорились. Я сказал, что либо она бросит работу, которая в конце концов покроет ее позором, либо пусть поищет мужа в другом месте. Она плакала, да и я расстроился. Конечно, Тереза не какая-нибудь там особенная, но так уж случилось, что мне нравится именно она.

      «Впервые с момента приезда мне улыбается удача», – подумал Аллейн. Он посмотрел в окно на сверкающее здание Химической компании Приморских Альп и сказал:

      – Думаю, вам нужно знать, что обитатели замка Серебряной Козы интересуют меня с профессиональной точки зрения. Если бы не болезнь мисс Трубоди, я попытался бы иным способом проникнуть туда. Мсье комиссар также интересуется замком. В этом деле мы действуем с ним заодно. Мы с вами, Рауль, договорились не упоминать о моем звании, но сейчас, возможно, в интересах дела неплохо бы о нем вспомнить.

      – Хорошо, мсье инспектор-аншеф.

      – У вас нет абсолютно никаких причин стараться только ради английского полицейского, занятого делом, которое вас никоим образом не касается. Даже несмотря на то, что французская полиция тоже им интересуется. Никаких, кроме Терезы, которая вам так нравится.

      – Тереза прежде всего.

      – Вы умеете хранить секреты?

      – Я не чешу языком, как одноглазая сорока, мсье.

      – Верю. Полиции – как здешней, так и лондонской – известно, что замок Серебряной Козы используется в качестве перевалочного пункта в торговле весьма непрезентабельного характера.

      – Женщины, мсье?

      – Наркотики. К женщинам там, похоже, проявляют чисто личный интерес. Так сказать, побочная линия. Думаю, что ни доктор Баради, ни мистер Оберон наркотиков не употребляют. Они заняты их распространением на деловой основе. Скорей всего, они намеренно приобщают своих гостей к наркотикам и, возможно, используют одного из них в качестве связного. Мистер Оберон также изобрел новый культ.

      – Культ, мсье?

      – Религию, – пояснил Аллейн, – в которой все свалено в кучу – мистицизм, колдовство, мифология, индуизм, египтология – с изрядной примесью, как я подозреваю, личного творчества мистера Оберона сообразно пристрастиям последнего.

      – Богохульники проклятые, – сказал Рауль. – Чем они там занимаются? – спросил он с нескрываемым любопытством.

      – Точно не знаю, но, боюсь, придется выяснить. Впрочем, подобная секта – не первый случай в нашей практике. Очевидно, у них есть ритуалы, где женщины должны принимать