Старые девы в опасности. Снести ему голову!. Найо Марш

человек, – высказался доселе молчавший мистер Оберон. – Кто бы он ни был и кем бы ни оказался, в данных обстоятельствах он опасен.

      – Согласен, – подхватил Баради. – Чего стоят расспросы о человеке по имени Гарбель.

      – А может быть, они жаждут приобщиться, – предположил Гленд, – и кто-нибудь назвал им это имя.

      – Они вовсе не жаждут приобщиться, – сказал Оберон.

      – Нет, – согласился Баради.

      – Господи, неужели нет другого выхода? – взволнованно спросил Херрингтон.

      – Подумай сам, – отозвался Гленд.

      Мистер Оберон встал.

      – Другого выхода нет, – спокойно произнес он. – Нельзя допустить, чтобы они еще раз пришли сюда. Это очевидно. Они не должны вернуться.

      3

      – Вы неплохо потрудились сегодня утром, Рауль, – сказал Аллейн по дороге в Роквиль. – Похоже, на вас можно положиться.

      – Мсье переоценивает мои заслуги, – весело отвечал шофер. – Египтянин тоже, кажется, умеет неплохо работать. На войне санитар много чего начинает понимать, а талант сразу виден. Очень часто пациентов вскрывают, словно молнию расстегивают. Вжик! – открыли. Бемц! – закрыли. Но тут все было по-другому.

      – Баради опасается, что она не поправится.

      – На ее лице не было печати смерти.

      – А вы знаете, как выглядит такая печать?

      – Думаю, да, мсье.

      – Моя семья благополучно добралась до гостиницы?

      – Благополучно, мсье. По дороге мы останавливались на улице Фиалок. Мадам спрашивала о мистере Гарбеле.

      – Она виделась с ним? – встревоженно спросил Аллейн.

      – Как я понял, его не было дома, мсье.

      – Она оставила записку?

      – По-видимому, мсье. Я видел, как мадам вручила листок бумаги консьержке.

      – Понятно.

      – Она непростая штучка, – задумчиво произнес Рауль.

      – Кто? Консьержка? Вы ее знаете?

      – Да, мсье. В Роквиле все друг друга знают. Большая оригиналка эта старуха Бланш.

      – В каком смысле?

      – Тертый калач. У нас поговаривают, что сидение при дверях не единственное ее занятие и что у нее имеются делишки на стороне. Толстые не всегда ленивые. Но в доме ничего предосудительного не случалось, – вежливо добавил Рауль. Видимо, он считал дурным тоном порочить дом, где обретался один из знакомых Аллейнов.

      – Я намерен, Рауль, – сказал Аллейн, тщательно подбирая французские слова, – сделать вас своим доверенным лицом.

      – Весьма польщен, мсье.

      – Мне показалось, что талант доктора Баради произвел на вас большее впечатление, чем он сам.

      – Точно, мсье.

      – На меня тоже. Вы видели Оберона?

      – Несколько раз.

      – Что вы о нем думаете?

      – Мне ничего не известно о его талантах, но как о человеке я думаю о нем еще хуже, чем о египтянине.

      – Вы знаете, как он развлекает своих гостей?

      – Ходят кое-какие слухи, мсье, но довольно туманные. Слуги в замке почти все нездешние и очень неразговорчивые. Но младшей горничной там