Старые девы в опасности. Снести ему голову!. Найо Марш

идете по следу какого-нибудь мастодонта преступного мира?

      – Я здесь в отпуске с женой и ребенком.

      – Ах да! Красавица, рисующая знаменитые картины. Баради с Глендом сказали мне, что она красива. А почему вы сердитесь?

      – Разве?

      – У вас такой вид, словно разговоры о жене вас раздражают, но вы не хотите этого показать.

      – Странно…

      – Баради действительно немного несдержан… Что есть, то есть. Вы видели Оберона?

      – Мельком.

      – Что вы думаете о нем?

      – Разве вы не у него гостите?

      – Нет, вы просто невероятны! – воскликнула Аннабелла. – Гораздо более непостижимы, чем Оберон.

      – Меня заинтересовала его философия.

      – Мне так и сказали. И какого рода ваш интерес?

      – Личный и научный.

      – А мой интерес личный и ненаучный.

      Аннабелла открыла пачку сигарет.

      – Похоже, бесполезно предлагать вам «Кэпстен», – усмехнулся Аллейн.

      – Попробуете одну? – предложила Аннабелла. – Египетские. Замертво не рухнете.

      – Спасибо. Не стоит на меня добро переводить. – Аллейн поднес ей зажигалку. – Интересно, удастся ли мне уговорить вас не упоминать о моей работе.

      – Милый, – подхватила Аннабелла, которая так обращалась ко всем, – в свое время вы могли уговорить меня на что угодно. Беда в том, что вы даже не пытались. Может, на сей раз попробуете… Почему вы так на меня смотрите?

      – Размышляю, можно ли полагаться на любителя героина. Вы ведь предпочитаете героин?

      – Да, – ответила Аннабелла. – Я получаю его из Америки.

      – Как печально.

      – Печально?

      – Вы не употребляли героин, когда играли Гедду Габлер в «Юникорнс» в сорок втором году. Смогли бы вы сейчас повторить тот успех?

      – Да! – резко ответила Аннабелла.

      – Какая жалость, что вы этого не делаете!

      – В моем последнем фильме я играла, как никогда в жизни. Это признают все! – Она смотрела на Аллейна с ненавистью. – Я по-прежнему многое могу.

      – Наверное, раз на раз не приходится. Кино не столь требовательно, как театр. Камеры подождут, а вот галерка ждать не будет. Или я ошибаюсь?

      Аннабелла подошла к нему и ударила тыльной стороной ладони по лицу.

      – Вы сильно сдали, – произнес Аллейн.

      – Вы с ума сошли? Что вы задумали? Зачем вы здесь?

      – Я привез доктору Баради одну пациентку. Все, что я хочу, это уйти отсюда так же, как пришел – в полной безвестности.

      – И вы полагаете, что, оскорбляя, вы уговорите меня помочь вам.

      – Я полагаю, что вы уже побеседовали обо мне со своими друзьями и они послали вас проверить, не ошиблись ли вы.

      – У вас огромное самомнение. Зачем мне было беседовать с ними о вас?

      – Затем, – сказал Аллейн, – что вы боитесь.

      – Вас?

      – Совершенно верно. Меня.

      – Идиот! – вспыхнула Аннабелла. – Явиться сюда с умирающей старой девой, фифой-женой и