Живи, Алёшка! Роман. Иван Ленивцев

нервно-психическим придурком Никифором» – сообщил хмурый боцман о бывшем жильце, ныне находящемся за решеткой.

      Один так один, что за беда! Алексей распаковал дорожную сумку, попробовал рукой упругость дивана, оглядел каюту. Не особо просторная, но довольно-таки уютная. Двухъярусная кровать за ярко-желтыми шторами, кожаный диванчик, на котором он сидит, небольшой столик с графином, пара стульев, книжная полка без книг, умывальник, ведерко для мусора, шкафчики для одежды, пудовая гиря – вот и вся, можно сказать, спартанская обстановка. Лешка выглянул в иллюминатор – ничего интересного, голая стаппель-палуба дока. Решил пойти поближе познакомиться с новым местом работы. Для этого ему не понадобилось много времени, судно – это вам не природный заповедник, шибко не разгуляешься, тем более что оно по самую рубку забито лесом; куда ни глянь – бревна, бревна, бревна.

      Побродил по узким судовым коридорам, заглянул в машинное отделение, поднялся в ходовую рубку – вот и весь осмотр. Благодаря общительному характеру познакомился с членами экипажа, понятное дело, не со всеми, но с большинством – это точно.

      Судовой врач нашел Алексея в столовой команды у открытого двухстворчатого шкафа, туго набитого книгами.

      – Новенький? Вы Нефедов? Вас-то я и ищу. Что, литературой интересуетесь? О! «Анна «Каренина»! Интересно, интересно. На любовь потянуло, да? Или классикой увлекаетесь?

      Держа в руках первую попавшуюся на глаза книгу, Лешка недоуменно уставился на низкорослого мужичка в очках – кто это, его он видел впервые. Круглые очки, ухоженные усики, волосы зачесаны назад – ну прямо-таки интеллигент конца девятнадцатого века. Судовой доктор, он же Док, будто забывшись, неожиданно выбросив правую руку вперед и, глядя куда-то в подволок, громко продекламировал: «Позабудь, что я была твоею! Что безумно любила тебя! Я тебя не люблю! Слышишь, забудь меня… забудь…» Похоже, в далекой студенческой юности он играл в драматическом кружке и до сих пор помнил кое-какие стихи про любовь, однако со временем стал забывать слова. Что ж, такое с каждым может случиться.

      – Здорово! Хороший стих, и прочли вы его с чувством, к сожалению, короткий, – по простоте души, без намека на ехидство похвалил Алексей, приветливо улыбнувшись доктору.

      – Да, да, тут вы правы, к сожалению, забыл слова, позорно забыл, – огорченно подтвердил Док и тут же прищурившись, с подозрением уставился на новенького матроса. – Чему это вы улыбаетесь, молодой человек? Издеваетесь надо мной, да? Я что, по-вашему, клоун? А может, я что-то смешное сказал? Ну-ну, да будет вам известно, что весело смеется тот, кто смеется последним. И будьте уверены, в данном случае это буду я. Я, а не вы, уважаемый. А знаете, почему? Потому что ваша медицинская книжка просрочена, – сообщил он с победным удовлетворением. – Да-да, просрочена, к моему глубочайшему сожалению, думаю, еще больше – к вашему. В результате чего вы в предстоящий рейс, увы! не пойдете. Просто