Доказательства сути. Анна Наумова

приветственно взмахнула рукой:

      – Сегодня выглядите получше!

      – Да, Таня, спасибо вам, ваша таблетка прямо чудо сотворила.

      – Чаю хотите?

      – Я в ресторан схожу, просто зверский голод напал, тут надо борща и котлет, а не чая.

      – Попутчицы ваши тоже там, чумовые девки, скажу вам. Но вы на них внимания не обращайте.

      – Не буду.

      – Через два часа будет Ковылкино, там стоянка целых шесть минут, можно сойти, по снежку потоптаться, да еще бабки тамошние такие пирожки с картошкой продают – жизнь отдашь!

      – Ковылкино? Название какое смешное для города.

      – Да, это не город, поселок городского типа, большой. И звероферма там неподалеку. И леса глухие кругом на сто верст. Собственно, поселок от станции в двадцати километрах, сразу за озером.

      Слова «Ковылкино» и «звероферма» отдались в сердце Ники чем-то теплым, пушистым, словно воспоминание детства. И вдруг она рассмеялась:

      – Ну, надо же! У меня в детстве любимая книжка была «Недопесок», Юрий Коваль написал. Там как раз деревня Ковылкино и звероферма тоже сеть, «Мшага» называется. Значит, они действительно существуют! Чудеса! Может, около станции и песцы бегают?

      – Песцы-то вряд ли, вот бабки с пирожками и солеными огурцами, с морозным укропчиком – это точно!

      – Красота! Обожаю соленые огурцы, накуплю килограммов пять и буду есть всю оставшуюся дорогу! С пирожками! Обещаю с вами поделиться.

      – Спасибо. Ну, вы идите, завтракайте, а как будем подъезжать, я вам дам знать.

      В ресторане свободный столик оказался в самом непрезентабельном месте, а когда Ника за него уселась, выяснилось, что возле солонки лежит, трогательно задравши лапки, крупный дохлый таракан. Ника сначала хотела возмутиться, а потом достала из сумочки блокнот и ручку и принялась зарисовывать таракана, бросая на него умилительные взгляды. Через некоторое время она поняла, что практически вся публика вагона-ресторана отвлеклась от скучливого поедания экалопов и яичниц и смотрит на нее с неподдельным интересом. Тогда она принялась декламировать – негромко, но с выражением:

      То не беда, что ты хулы предмет!

      Прекрасное рождает осужденье.

      Ведь красоты без темных пятен нет.

      И в чистом небе ворон реет тенью.

      Будь ты хорош, и грязный яд злословья

      Поднимет лишь тебя в глазах людей.

      Ведь червь грызет с особенной любовью

      Сладчайший цвет. Ты ж – цвет весенних дней!

      Ты пережил соблазны юных лет,

      Нетронутый иль свергнув нападенье,

      Но этим злейший возбудил навет

      И дал ему свое утроить рвенье.

      Когда бы он тебя не искажал,

      Мильон сердец к твоим ногам бы пал.[3]

      Когда Ника закончила драматическую декламацию, ее даже испугала ватная тишина в ресторане. Потом кто-то из мужчин кашлянул, звякнула пробка о горлышко

3

Уильям Шекспир. Сонет 70. Перевод М. И. Чайковского.