Тень Эдгара По. Мэтью Перл

сказал Жером Бонапарт, и его темные глаза засветились улыбкой. Анри Монтор несколько напрягся. – Что до этих пестрых тряпок, – со вздохом продолжал Бонапарт, – идея принадлежит моей супруге. Она, кажется, прошла в смежный зал.

      – Полагаю, я видел ее. Вероятно, павлиньи перья в ее наряде отсылают к Юноне?

      – Не берусь судить, к Юноне или к вороне! – съязвил Жером Бонапарт.

      – Наш американский друг, – заговорил Монтор, беря меня под локоть, – усердно учит язык нашего отечества, необходимый ему для частных изысканий. Вы недавно из Парижа, не так ли, милейший Бонапарт?

      – Отец, бывало, уговаривал меня перебраться во Францию. Я же, дражайший Монтор, и помыслить не могу осесть где-нибудь, кроме Америки, ибо слишком привязан к этой стране и слишком к ней привык, чтобы искать удовольствий в Европе. – Жером Бонапарт слегка постучал по затейливой золотой табакерке и предложил нам понюхать табаку.

      От оркестра во главе с устроителем приема, играющим на скрипке, отделилась и поплыла к нам важная дама. Она назвала Бонапарта каким-то милым прозвищем, и я на миг решил, что это и есть мадам Бонапарт. В следующий миг я заметил ее костюм – горностаевую мантию и крупные бриллианты.

      – Это Элизабет Паттерсон, – зашептал мне на ухо Монтор. – Матушка Жерома.

      По этому шепоту я понял: от меня требуется обратить на миссис Паттерсон особое внимание.

      – Дражайшая матушка, – с подъемом начал Жером, – позвольте вам представить Квентина Кларка, уроженца Балтимора, человека блестящих способностей.

      – Занятно, весьма занятно, – отвечала маскарадная королева. Отнюдь не отличаясь высоким ростом, она как бы возвышалась над нашей компанией. Я поклонился.

      – Очень рад, миссис Паттерсон.

      – Мадам Бонапарт, – поправила она и протянула руку для поцелуя.

      Лицо мадам Бонапарт, и в особенности чистые глаза, отличала удивительная, почти трагическая красота, которая, по моему разумению, должна была внушать неминуемую любовь. Мадам Бонапарт окинула меня неодобрительным взглядом.

      – Почему это вы, молодой человек, явились без маскарадного костюма?

      Монтор, наряженный неаполитанским рыбаком, поспешил объяснить, что я узнал о маскараде слишком поздно и не имел времени подыскать костюм.

      – Квентин Кларк изучает французские обычаи, мадам.

      Мадам Бонапарт сверкнула глазами:

      – Советую не отлынивать, молодой человек.

      Я еще не знал, до какой степени права маскарадная королева; в безошибочности ее суждений о моих успехах в изучении французских обычаев я убедился, едва прибыв в Париж. А тогда, на маскараде, оглядывая украшенный зал и гостей, лица которых скрывались под масками, я понял: примерно такая жизнь является в мечтах Питеру и тете Блум. И дело не в ливрейных лакеях и не в цветочных гирляндах, скрывающих светильники. Балтимор привык все переводить на деньги, но подспудно хотел приправить свой коммерческий успех этим