Тень Эдгара По. Мэтью Перл

драгоценности, а Дюпону уже известно – непременно украдет.

      – Вы сказали – был гением сыска? – уточнил я.

      – О да, был. Причем очень давно.

      – Мой папаша тоже служил в полиции. Он застал те времена, когда префекты ангажировали мосье Дюпона раскрывать преступления, – заговорил другой жандарм, окинув меня мрачным взглядом. Впрочем, возможно, мрачность относилась не к моменту, а к нраву этого человека. – По словам папаши, Дюпон был очень хитер; он нарочно создавал сложные ситуации, чтобы потом якобы их распутывать.

      – Это каким же образом? – встревожился я.

      Потомственный жандарм почесал шею своими длинными нечистыми ногтями; шея, к слову, была воспаленная, вероятно, вследствие сей дурной привычки.

      – Так говорили; папаша только повторял за другими, – последовал ответ.

      – По слухам, – подхватил другой жандарм, более приятных манер, – Дюпон мог определить нравственный облик человека по одной только внешности, причем никогда не ошибался. Однажды он предложил жандармам пройтись с ним по городу во время большого праздника – дескать, он укажет всех опасных типов, которых надо удалить от общества.

      – И что, указал?

      – Нет, жандармерию это предложение не заинтересовало.

      – Но что сталось с самим Дюпоном? – спросил я. – Сейчас-то он занимается расследованиями?

      Заговорил жандарм, с виду более вдумчивый и скромный, чем остальные.

      – Мосье Дюпон не сумел защитить женщину, которую любил. Ее обвинили в убийстве и повесили, и хваленые аналитические способности не помогли. С тех пор мосье Дюпон завязал с расследованиями.

      – С расследованиями! – усмехнулся потомственный жандарм с воспаленной шеей. – Куда уж ему расследовать! Разве только он из мертвых восстанет. Дюпона убили. Убил один преступник, которого Дюпон разоблачил. А тот, вишь, поклялся, что поквитается – и поквитался.

      Я раскрыл было рот, чтобы опровергнуть это нелепое заявление, но передумал. В голосе жандарма слышалась глубокая неприязнь к Дюпону, и я почел за лучшее не усугублять ее.

      – Нет-нет, – возразили ему. – Дюпон не погиб. Говорят, он перебрался в Вену. Устал от людской неблагодарности. Я много историй знаю; интереснейших, занятнейших историй! В Париже не бывало сыщика, подобного Дюпону, по крайней мере в наш век.

      – Префект Делакур едва ли придет в восторг от этих историй, – заключил квадратный жандарм. Слова его сопровождались хриплым хохотом.

      Вот что рассказали жандармы.

      Много лет назад Дюпон сидел вечером в отдельном кабинете одного парижского трактира, а напротив него оказался преступник, лишь три дня назад перерезавший горло тюремному охраннику и сбежавший. Поисками была занята вся парижская жандармерия; участвовал и кое-кто из жандармов, говоривших со мной в кафе.

      Дюпон, задействовав свои уникальные способности, вычислил, где конкретно станет скрываться преступник, и вот оказался с ним тет-а-тет в отдельном кабинете.

      – Жандармам