Аквариум. Анастасия Агеенкова

уверен, что мы вернёмся домой?

      Намёк понят, но суть и проблема остаются расплывчатыми, неясными. Капитан молчит, и Зик неторопливо произносит:

      – Конец смены закачивается. По закону компании нам необходимо провести столько же дней на поверхности, сколько мы пробыли тут. Или вы хотите сказать, что не хотите возвращаться?

      – Нет, вот я как раз очень хочу вернуться.

      Это не диалог, а переброс фактами, глупыми вопросами и такими же глупыми ответами.

      – А есть проблема?

      – Не додумался? – мягко спрашивает капитан и улыбается, как маленькому ребёнку, что задаёт глупые вопросы. Выражается это снисходительностью, вложенной в добрый голос. – Хорошо, тогда я просто начну издалека.

      Зик не желает слушать чужие мысли, но кивает: хочет уйти отсюда побыстрей и забыть, что тут ему осталось совсем недолго; не думать о том, что скоро их троих выкинут из их мира – места, которое только стало им домом.

      – Никто на станции не пользовался внешней связью больше четырёх месяцев. Но этому можно найти оправдания. Но и не было входящих контактов. Странно, да? Могла ли твоя семья забыть про тебя? – Капитан не спрашивает – давит. Грубо и глупо.

      Термин «семья», чей смысл для Зика утратил своё значение, и упоминание о них едва ли задевают его за живое – они где-то там, на поверхности, что частично стёрлась под властью океана. Они остались далеко, в расплывчатых воспоминаниях потрепанными временем образами.

      – Ладно, забудем про них. Могла ли компания забыть про нас? Такой дорогостоящий проект, такие надежды.

      Зик категорично качает головой:

      – Мы отправляем отчёт каждые два дня. Большего им не нужно. За почти шесть месяцев не было ни одной технической поломки, не выявлено ни единой неполадки. Этот результат их, несомненно, устраивает.

      В отчёте не больше десяти предложений: правда про техническое состояние станции, ложь – про отличные отношения на борту. Все отчёты одинаковые – так всем проще. Так получилось случайно и синхронно.

      – А в ответ получаем «Принято», и это лишь автоматический ответ, – добавляет капитан. – И ещё. Если срок нашей службы шесть месяцев, мы возвращаемся через четырнадцать дней. Мы – те, кто спустился сюда почти шесть месяцев назад. – Зик начинает понимать, куда он клонит, но не перебивает. – Но есть те, кто спустился сюда раньше нас. Разве они не должны были вернуться на поверхность?

      Конечно должны были! – говорит сам себе Зик и смотрит в стол, пытаясь не показать эмоций, но капитану, видимо, плевать на его не-реакцию. Он спокойно продолжает излагать свою версию:

      – Остальные станции вообще молчат. Я пытался связаться с ними весь месяц, а любая связь с поверхностью обрывается. Неделю назад я написал в отчёте, что один из экипажа разрезал себе живот и ему нужна экстренная помощь. И ответ был «принято».

      В тишине становится слышно, как шипит газ в трубах. Капитан молчит, дожидаясь пылкой реакции на свою теорию, а Зик молчит, не почувствовав ничего, что должен был ощутить человек на его месте: