Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

путь во тьме.

      Амина Маклир прижала ладони к груди.

      – Судить тебя при жизни и после смерти будет только твое сердце, взвешенное на весах истины. Только оно, а не твой Бог. Это ты должна знать.

      Этель встала: ее наконец вывели из терпения эти недомолвки – хотя для египетской жрицы, конечно, было привычно говорить в подобной манере, внушая трепет непосвященным.

      – Ты хотела меня о чем-то предупредить? Это ты прислала Хью телеграмму?

      – Нет, не я. Я хотела предупредить, что вокруг вас собираются враги. И один из самых могущественных врагов – мой покровитель, Эмброуз Маклир, – ответила египтянка серьезно и мрачно. – Он получил богатство моего мужа, и он пытается использовать мою силу, чтобы делать оружие.

      Она прервалась.

      – Эмброуз Маклир будет использовать тех, кто думает, что первопричина всего в материи, – их теперь слишком много… Но первопричина всего здесь. Всегда.

      Она снова указала на свое сердце; а потом на сердце своей собеседницы.

      Этель сжала кулаки, склонившись к зеркалу.

      – Так будет война? Кого, с кем?..

      – Война уже идет, – ответила Амина. – Но материальная война начнется в Европе. Скоро.

      – Мы можем как-то помешать?

      – Мы можем спасать то, что осталось. Это то, что нужно делать всегда, но о чем всегда забывают. Я явилась напомнить.

      Они долго смотрели друг на друга. И Этель снова начало пугать это безмолвное противостояние: ей показалось, что египтянка украла у нее саму себя, стерла ее из зеркала – и из собственной жизни! В страхе Этель попятилась и воскликнула:

      – Уйди! Пожалуйста!

      Амина не двигалась с места, глядя на нее с усмешкой… Этель зажмурилась; и только снова открыв глаза, увидела в зеркале себя.

      Этель поговорила с братом, и Хью никуда не поехал. Свадебные приготовления они закончили за неделю; и венчание должно было состояться дома, по пресвитерианскому обычаю. Жениху Этель до сих пор ни в чем не призналась.

      Гарри Кэмп, пожалуй, не был таким упертым материалистом, как доктор Бертрам и как большинство «рационально мыслящих людей»; но ему тоже требовались вещественные доказательства.

      Глава 16

      Свадебное платье Этель было не белым – а цвета слоновой кости: такие оттенки допускались. Гарри не видел невесту до самого конца – и, если он и удивился ее причуде, удивление потонуло в восхищении. Он подошел к Этель, вокруг которой суетились Кэйтлин и модистка, и взял ее за руки: поцеловал сначала одну руку в гипюровой перчатке, потом вторую, не отрывая глаз от девушки.

      – Я просто… Ты просто…

      – Я все понимаю, дорогой.

      Этель улыбнулась ему, стоя в облаке кисеи. Она, конечно, ужасно волновалась; но ощутила облегчение оттого, что Гарри не сказал ей какого-нибудь пошлого или заученного комплимента. Он любил демонстрировать свою силу – но не должен был сейчас «владеть собой» и «оставаться хозяином положения»!

      Она нежно коснулась его щеки.

      – Ты тоже прекрасно