Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

которую Этель удачно подогнала по фигуре, и покататься верхом. Пусть Оуэн или грум ее подстрахуют! Хотя Этель не любила дамское седло почти так же, как корсет: возможно, когда-нибудь она с Гарри попробует ездить на лошади по-мужски, сшив себе широкие штаны… Супруг наверняка будет только рад ее поучить. По крайней мере, вдали от чужих глаз.

      Умывшись, девушка задула свечу и легла в постель. И долго еще смотрела на пламя в камине, прежде чем заснула.

      На другой день, после завтрака, Этель первым делом спустилась проверить почту. И в ящике за воротами, к своей большой радости и тревоге, обнаружила письмо от брата. По форме и величине конверта девушка сразу догадалась, что там снова фотография.

      В нетерпении Этель сразу же разорвала конверт. На глянцевой бумаге было изображение молодой женщины в полный рост – ее платье, конечно, представлялось серым, но на деле могло оказаться каким угодно… Это была брюнетка в широкополой шляпе с искусственными цветами; она нагнулась, так что шляпа затенила лицо, но ее черты были вполне различимы.

      Этель вскрикнула и выронила портрет.

      – О господи… ну почему сейчас, – пробормотала она.

      Ноги дрожали, руки не слушались; но через несколько мгновений Этель заставила себя подобрать фотографию и еще раз вгляделась в лицо запечатленной на ней незнакомки. Она угрюмо кивнула: да, ошибки быть не могло. Эти черты она никогда не забудет.

      Этель перевернула фотографию – брат бегло написал что-то карандашом на обороте; больше к снимку ничего не прилагалось.

      «Как видишь, она больше не боится вспышки и сняла свой траур. Возможно, теперь ее пугает только солнце. Мне кажется, они адаптируются».

      Последнее слово Хью жирно подчеркнул.

      «Мы с нею еще не встречались: то есть не были представлены друг другу. Но я узнал, как ее зовут, и теперь это непременно случится. Скрести за меня пальцы, сестричка».

      Глава 13

      Хью снова встретил ее в публичной библиотеке.

      Это было странное, непривычное для него состояние – он не искал встречи с египтянкой: он просто знал, что однажды это случится. Когда Хью закружила жизнь большого города, он перестал видеть Амен-Оту во сне. И вот она предстала перед ним наяву: возрожденная жрица Амона в одиночестве сидела за столом и сосредоточенно читала.

      Больше в читальном зале, кроме нее, женщин не было… и сам Хью забрел сюда в поисках материала для большой статьи, посвященной современному искусству: как раз эту тему он пылко обсуждал с покойным художником Миллетом накануне гибели «Титаника». Но когда Амен-Оту подняла голову и взглянула на него, все мысли о работе выветрились у юноши из головы.

      Было похоже, что египтянка тоже немного удивлена этой встречей. Ее огромные черные глаза несколько мгновений в упор изучали его; а потом карминные губы тронула слегка растерянная улыбка.

      – Я ждала тебя, – произнесла она своим глубоким голосом актрисы. – Но ты явился раньше.

      Она говорила по-английски