Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

прервалась и задумалась, приставив к губам кончик стального пера. Она казалась спокойной и безмятежной, но внутри у нее кипели страсти, неописуемые никакими словами. А главное, подобным нельзя было поделиться даже с самыми близкими людьми. Только Гарри… Гарри, ее жених, который был виновником всего этого, мог стать поверенным ее интимных признаний; но тут требовались не слова. Скоро музыка их душ, которая может звучать для всех окружающих, уступит место более мощной, первобытной силе; и придет черед гармонии тел – существующей только для двоих!

      Когда Гарри приезжал домой позавчера, Этель, сама от себя такого не ожидая, бросилась ему на шею, и они долго жадно целовались. И теперь уже Гарри заставил себя и ее остановиться.

      «Я бы лишил тебя невинности сейчас… но нельзя это делать наспех, – непривычно смущенный, признался молодой человек, когда они оба немного успокоились. – Пусть все будет как полагается». Ее жених сам был в смятении от собственных чувств.

      «Мне кажется, в такие минуты мы оба перестаем быть собой… это какое-то сумасшествие», – призналась она в ответ. Неужели так и должно быть в любви? Как же тогда Хью?.. Хью!

      Та, к кому его упорно влекло, вообще не была человеком. Хью за все время в Нью-Йорке ни словечка не написал об Амен-Оту: именно это и тревожило Этель больше всего. Самые сокровенные и сильные чувства не разделишь ни с кем. А молодые люди в таких случаях еще более скрытны, чем девушки!

      Она снова обмакнула перо в чернильницу.

      «Я уже писала, папочка, каким молодцом Хью был на «Титанике». Сам он тебе в этом ни за что не признается! Случается, в трудную минуту мы видим наших близких с лучшей стороны, и вспоминаем о том, какие они замечательные, – а когда возвращаемся к обычной жизни, опять начинаем перебирать все их недостатки. Я так хочу не повторять больше этой ошибки!»

      Этель исписала три страницы, и остановилась, только когда онемела рука. Встряхнула ею, восстанавливая кровообращение, и откинулась на спинку стула. Она медленно оглядела спальню, приводя в порядок мысли.

      Скоро ее опять зазнобило. Хотя солнце припекало уже почти по-летнему, эта комната, казалось, никогда не прогревалась, несмотря на камин.

      «Хорошо, что скоро будет кому меня согреть», – вдруг подумалось ей. Этель поежилась и стыдливо хихикнула. Неужели они с Гарри проведут брачную ночь под этой крышей?..

      Ну разумеется. И проведут здесь первые дни после свадьбы, чтобы сделать его родителям приятное. А потом уедут.

      Этель встала и, взяв со спинки стула старую клетчатую шаль, набросила ее на плечи. Она стала кружить по комнате, улыбаясь своим мыслям и немного пугаясь их: придя в возбуждение, девушка опять запылала своим внутренним жаром.

      Они с Гарри обсудили свадебное путешествие, и сошлись на том, что в Египет сейчас ехать не лучшая мысль. Они оба никогда еще не бывали в жарких странах; а в Египте в конце весны настоящее пекло. Если Гарри позволят дела, они побывают там осенью.

      Если только она не будет к тому времени ждать ребенка.

      Этель улыбнулась и вздохнула, краснея.