ГрошЕвые родственники. Елена Михайловна Шевченко

петербуржцы, собирая пустую тару. Они даже протянули мне руки, но я покачал головой, крепко сжав бутылку, прыгнул сам. Само собой, упал, бутылка громко звякнула, запахло виски. Жаль, хороший был напиток, почти четверть бутылки. Бомжи горестно вздохнули и пошли прочь, оставив меня одного.

      Кто же меня в таком виде в поезд пустит? Я взмолился к предкам, кого сейчас навещал. Спасите, как же мне одному на этом свете в драных штанах, воняя вискарем, перемазанному глиной и петербургской грязью из непросохшей лужи. Как же? И они напомнили мне, что портфель у меня с собой, в нем документы и банковские карточки, а значит, я могу помыться на вокзале, я не совсем оставленный миром. Я могу даже пойти в гостиницу, но времени до поезда было мало.

      Глава 9, где я общаюсь с предком или все же это привиделось в пьяном бреду

      Стараясь не дышать на проводницу, я, свеже помытый и небритый, в кое-как мною самим зашитых штанах, сел на свое место в спальном вагоне.

      За штаны мне, конечно, достанется дома, я пошарил по карманам: телефон я не потерял, там было 12 пропущенных звонков от дорогой и даже два от сына. Я не услышал их, я провалился в какую-то временную дыру или нору. Я перезвонил Маришке, сообщил, что уже еду, связь будет плохой, вот-вот отрубится. По моему хриплому голосу она поняла дозу опьянения, начала было причитать, но тут оборвалась связь. Я так решил, отключив телефон. И погрузился в историю, открыв папочку Груши Платоновны, ее я тоже не потерял, так что все было не так уж и плохо.

      Соседка, крашенная дама с крупными украшениями, почему-то морщилась, с осуждением глядя на меня. Наверное, все-таки от меня несло вискарем. Она о чем-то попросила проводницу, ее пересадили, и я остался один, ничем не нарушая общественное спокойствие. Тут ко мне и подсел Сергей Евгеньевич, двадцати восьми лет от роду, отец двоих детей, издатель, недоучившийся студент, сын генерала, внук генерала, неприкаянный и нервный.

      Я его сразу узнал, без всяких фотокарточек и представлений. Чем-то он был похож на моего родного брата Веньку, так же задирал подбородок и дергал головой. Венька был безбашенный, мог в окно на спор со второго этажа прыгнуть, мог песню загорланить в городе посреди ночи, потому что душа просит.

      Сергей был чопорен, в сюртуке, белом галстуке и пенсне, в тонких пальцах крутил мундштук. Я не удивился, после Пиотра мне не казалось это пьяным видением. К тому же сегодня я стал главой рода, печать лежала в кармане. Может, Груша знала о том, что мне являются пришельцы из прошлого, может, они и у нее бывали. Во всяком случае, она отдала мне символ рода, взвалив на меня и все обязанности.

      Мне нечем было угостить гостя, жаль, что «Очентошен» разбил, а там ведь четверть бутылки было, вспомнил я с тоской. Поэтому я просто улыбнулся. Мне стало спокойно, я был не один. Все будет хорошо, мы вместе, я слушал его историю, закрыв глаза. Но безумный Сергей, скорее всего, не пил, он через мундштук понюхал что-то из тонкой папиросной бумаги, протянул мне, я отказался. Не мое это. А у него засияли глаза, он в себя вошел. Неужели, кокаин, подумал я. Говорят, с него тяжело слезать. Я не