ГрошЕвые родственники. Елена Михайловна Шевченко

на свои, антикварную лавку в Лондоне его семья держала всегда. Поднялись они на греческих находках. И чем древней и красочней была выдуманная история Кноссоса, тем дороже и быстрее уходили артефакты. Не удивлюсь, если большинство из этих находок либо свозилось со всего Крита, либо делалось в соседней деревне каким-нибудь Костасом. Найденные им глиняные таблички линейного письма А так никто и не смог прочесть. Наверное и не прочтут, Костас иероглифы бессистемно наносил. Ну, а награды, почести и известность – это приятное дополнение к деньгам.

      Я уехал с Крита и решил никогда не возвращаться на этот остров мифологии, остров лжи и подлога.

      И вот теперь путанная история моей семьи. Я даже готов был поверить во вселенский заговор Пиотра, что утверждал, будто война Боливара, война за независимость Америки, восстание Костюшко и Пугачевский бунт хорошо спланированные действия группы основателей, игравших странами и людьми, как пешками. Может быть, он знал истину, хотя все это смахивает на жидо-масонский заговор и прочую чушь. Я готов был слушать истории родовых призраков, объяснявших историю общую. Я готов был даже собрать их на конференцию в родовом гнезде, как оно там, Ловчиловичи или Рыловцы. Им транспорт не нужен, доберутся до этой белорусской глуши, поговорят по душам. Может, так и сделать – рвануть в это заброшенное имение, а они подтянутся.

      Я вместе с фамильной печатью взял на себя их истории и беды. Я добровольно и нечаянно принял на себя обязательства довести до каждого из тех Гроше, кого я уже нашел, и тех, кого еще найду, всю нашу путанную и пока невнятную родословную, какой бы она не явилась. Я не буду кроить ее, как Ольга Сергеевна, оставляя только выдающихся и знатных. В этом я поклялся сам себе. Полюбите нас черненькими, а беленькими нас любой полюбит… Не было бы остальных, невыдающихся, твердил я себе, то и нас бы не было. Я решил принять их всех, какими бы они не оказались, как неведомая мне Аня Гроше или неприкаянный Ростислав, как Вовка, муж Лелика. Я не буду их судить, я лишь их родственник, их осудит суд или совесть. Приму всех, решил я, и помогу каждому, если им нужна моя помощь. Так вместе, поддерживая друг друга, мы восстановим славу рода, не только же семнадцатым веком гордиться. Все эти встречи даны мне неслучайно. Я восстановлю темные века нашего рода, узнаю про каждого. Мне казалось, что я смогу все это сделать. И даже если у меня не получится, я попробую. Прав Пиотр – цель должна быть великой, и надо просто к ней идти, даже с маленькими делами и небольшими открытиями.

      Вот Иосиф был просто бухгалтером, перебирал счета, щелкал на счетах, заказывал материалы, подсчитывал метры и граммы, скромная маленькая должность на строительстве великого собора. Я чувствовал себя Иосифом Гроше, чей подробный послужной список лежал у меня в папке. Сухая справка архива говорила лишь о местах его службы и наградах. Я не знал, почему он женат дважды, кто его жены. Почему он рьяно боролся против казнокрадства, когда сам император утверждал, что в России только два