Хозяин Марасы. Ирина Щербакова

сгорающие веки.

      Заорав и замолотив ногами в воде, Марта рывком села в ванной, с ужасом глядя на гладкую белую стену. Правая сторона лица, затёкшая от того, что она опиралась ею о бортик ванной, неприятно зудела. Сердце заходилось нервным стуком, а во рту чувствовался неприятный медный привкус.

      Язык прикусила, – нервно констатировала Марта, вытирая рот. – Вот дурочка.

      Сбегая вниз по лестнице, едва касаясь подошвами сандалий певучих ступеней, Марта торопилась как можно скорее увидеть мать. Она обязана была её увидеть. Иррациональный страх, рождённый кошмаром, должен был быть изгнан как можно скорее. Спустившись на первый этаж, она огляделась, нервно откинула с лица волосы, и закусила губу. Куда идти? Направо – кухня с выходом в сад, откуда доносились голоса. Налево – пара комнат и большая гостиная, из которой можно было выйти на крыльцо и спуститься к зарослям чубушника, а затем по тропке до причала. Решив начать с главного входа, Марта пробежала сквозь светлую, полупустую гостиную и толкнула входную дверь.

      Какого чёрта? – еле успевшая отпрыгнуть Сандра смотрела на неё с максимально возможной неприязнью. Не особо ожидаемая встреча двух сестёр состоялась. Марта задержала взгляд на Сандре, пытаясь возродить хотя бы отголоски прежней привязанности, которые позволили бы им обеим мирно сосуществовать в течение нескольких дней. Высокая, худощавая шатенка с «небрежной» россыпью слегка завитых волос, одетая в длинное лёгкое платье из изумрудного шифона. Из-под подола виднелись мысы кожаных босоножек на высокой танкетке, и Марта была уверена, что сестре очень неудобно в них, но она ни за что не снимет эту обувь. Потому что плоская подошва – это не красиво, не привлекательно, не притягивает мужской взгляд и не позволяет демонстрировать изящество щиколотки. Привычный образ и вид Сандры, тщательно следящей за собой во всём – в словах, мимике и внешности. Но эта привычность оказалась пустой и ничего, кроме лёгкой досады, Марта так и не почувствовала. Слишком много слов было сказано друг другу, и ещё больше было выражено взглядами. Презрение, пренебрежение, превосходство. У Сандры всегда было много «пре».

      О, привет, – Марта потопталась на пороге и не нашла ничего лучше, чем помахать ей ладонью.

      Давно не виделись, – та скривилась в странной гримасе: смесь недовольства и приветливости.

      Мам, и ты тут, – Марта старательно удерживала на лице улыбку, с облегчением понимая, что кошмар – он и есть кошмар. Пусть у неё с матерью были не самые лучшие отношения и ни о каком доверии речи и не шло, но и о том, чтобы радоваться несчастьям Анны, не могло быть и речи. – Как дела?

      Нормально, – с удивлением в голосе ответила она. Осмотрев дочь полным подозрений взглядом, Анна подошла к ней, ступив на рассохшуюся ступеньку, и чуть понюхала воздух у лица Марты. – Ты точно не пила?

      Мам! – Марта еле подавила порыв отшатнуться, а затем – разораться. Раздражение и обида, плеснувшие внутри, едва не заставили её огрызнуться, напрочь испортив хрупкое