Сыр для Принца. Том 2. Владимир Пироцкий

мотивы? Ты что, хотел бы знать чужие мысли? А может ты хотел бы мои мысли узнать? Ты хотел бы влезть в мысли людей и контролировать их? Может ты хотел бы всем ши́пы вставить? То есть, эти… чипы.

      Так вот что скрывается за твоими благими намерениями? Это функция принадлежит не тебе, а специальным службам, гарантирующим мою безопасность. Всё должно быть по закону. А ты грешишь средневековьем, линчуешь, кого захочешь. Не порядок, уважаемый.

      И еще скажу тебе, не знаю, поймешь ли. Я – человек и у меня есть свое человеческое достоинство. И у меня есть потребности, вполне человеческие. Что там у Ницше про «слишком человеческое»? И я позволяю себе иногда расслабиться, побыть на природе, воспользоваться некоторыми простыми привилегиями. Люблю по тайге побродить, тигры, медведи, всё такое. Природа успокаивает, рекомендую. Есть у меня и экзотические пристрастия. Ну хотя бы по дну моря пройтись. Я бы и в космос слетал, только доверять никому нельзя. У них же руки не оттуда растут. И у меня есть любимая жена, я люблю её… по-своему. Да! И не тебе судить нас, щенок. Да что ты понимаешь в любви?! Говорить об этом, считаю ниже своего достоинства (хохотнул).

      Ты же ненавидишь всех! Ты опозорил своего отца под видом справедливой мести. За что-о? Он уже был дряхлой развалиной и королевство он развалил. Выставил его на посмешище. Глупо. Мальчишество какое-то… Даже странно со стороны выглядит.

      Да, у меня личный шофер, охрана – швейцарцы. Да, я не могу себе позволить рисковать общественным спокойствием, подставляясь под пули, «пращи и стрелы» случайных проходимцев. Я не имею права жить в лачуге, пить и есть что попало, я люблю комфорт, кресло, камин, у меня есть слабости. Вполне невинные. Да, дорогое оружие и лошади, что в этом плохого? На это есть целевые отчисления королевской казны. Твой отец жил в этих покоях, ты сам не бедствуешь. Что не так?

      (Клавдий начинает нервничать и сердиться, злость постепенно в нем закипает).

      Г а м л е т. Да всё не так, к сожалению, если в основе ложь. Что бы ни говорил лжец, все его мысли и чувства будут лживы. Даже если лжец скажет, что взошло солнце, даже если это так и есть, он будет говорить это для того, чтобы подкрепить лживый смысл, изначально вложенный во все его мысли и чувства. Лжец, как прокаженный, сколько бы честных рук он ни пожал, он лжет, скрывая свою болезнь. Сколько бы знаний не приобрел лжец, он будет стремиться приобрести еще. Но не ради света истины, а чтобы стать могущественнее всех других людей. Тщеславие – самое больное чувство. Оно питает подлость человеческую. И зависть, конечно, – сестра тщеславия и гордыни.

      (Клавдий начинает нервничать и сердиться, злость постепенно в нем закипает).

      К л а в д и й. В отличие от тебя, я не настолько самонадеян и не могу однозначно судить о подлости намерений тех или иных людей, да и вообще, откуда у тебя столько желчи?

      Почему у тебя такой однонаправленный настрой, всех обличать и брать на себя роль нравственной инстанции? Ты ведь сам, насколько мне известно, далеко не святой? И здесь в замке, и в Виттенберге. Это могут подтвердить твои ближайшие