Дальгрен. Сэмюэл Дилэни

бросился.

      – Берегись! У него орхидея на!..

      Он рубанул рукой в ножах; скорпион отшатнулся; тритон и жук развернулись. Поди пойми, где они там под своими фантасмагориями. Он вогнал кулак в чешуйчатую симуляцию – кулак прошел насквозь, и от удара он клацнул зубами. Ножами резанул отступающего жука. На него кинулся паук. Он оступился в сногсшибательных огнях. Чья-то рука заехала ему по щеке. Заморгав, он увидел, как другое, внезапное черное лицо вырывается из-под тритоньей чешуи. Потом что-то ударило его по голове.

      – Эй, Харкотт, он тебя порезал, слышь! – Густой черный акцент, очень далеко. – Ой, эй, ни хера себе! Сильно он тебя. Харкотт, ты нормально?

      Нет, он ненормально. Он падал в черную дыру.

      – Вот мудак, а? Да я его за это…

      Он рухнул на дно.

      Скребя ногтями по донной листве, он наконец отыскал обрывок мысли: орхидея висела на поясе. Он бы не успел опустить руку…

      – Вы… что с вами?

      …продеть загрубелые пальцы в сбрую, застегнуть браслет на узловатом запястье…

      Кто-то тряс его за плечо. Его рука стучала по влажной листве. Другая зависла в воздухе. Он открыл глаза.

      Вечер так шарахнул в висок, что затошнило.

      – Молодой человек, вы как?

      Он снова открыл глаза. Пульсирующие сумерки долбились в четверть головы. Он толчком приподнялся.

      Человек в синей сарже сел на пятки.

      – Мистер Фенстер, он, по-моему, пришел в себя!

      Чуть подальше, на краю поляны стоял черный в футболке.

      – Надо бы его внутрь отнести, наверно? Голову ему осмотреть.

      – Да нет, я думаю, не стоит. – Черный сунул руки в карманы слаксов.

      Он качнул головой – всего раз, а то страх как больно.

      – На вас напали, молодой человек?

      Он сказал:

      – Да, – очень невнятно. Кивок подбавил бы цинизма, но кивнуть он не осмелился.

      Белый воротничок между саржевыми лацканами стянут невероятно тонким галстуком. Белые виски под седыми волосами; акцент у человека пугающе смахивал на британский. Он подобрал тетрадь. (Газета уползла прочь по листве.)

      – Это ваше?

      Снова невнятное:

      – Да.

      – Вы студент? Ужас какой – люди нападают на людей прямо у всех на виду! Ужас!

      – Я думаю, нам пора в дом, – сказал черный. – Нас ждут.

      – Минуточку! – прозвучало на удивление властно. Джентльмен помог ему сесть. – Мистер Фенстер, я считаю, совершенно необходимо отнести беднягу в дом. Вряд ли мистер Калкинз будет возражать. Это все-таки исключительные обстоятельства.

      Фенстер вынул темно-бурые руки из карманов и подошел:

      – Боюсь, ничего исключительного в них нет. Мы проверили, а теперь пойдемте.

      С неожиданной силой Фенстер поставил его на ноги. По дороге правый висок взорвался трижды. Он стиснул голову рукой. В волосах кровь хрустела; по бакенбарде текла.

      – Можете стоять? – спросил Фенстер.

      – Да. – Слово во рту – как тесто. – Э-э… спасибо за… – Он опять чуть было не потряс головой, но спохватился. – Тетрадь.

      Человек