Юмористические рассказы. Аркадий Аверченко

лестнице наверх?

      – И по лестнице.

      – И до комнаты Лизы?

      – Там уже легко. Шагов двадцать.

      – Интересно было бы мне на это посмотреть… Только вдруг ты меня надуешь?… Как я проверю? Разве вот что… Я тебе дам кусочек бумажки, а ты и доскачи с ним до комнаты Лизы. Отдай ей бумажку, а она пусть черкнет на ней карандашом, хорошо ли ты доскакал!

      – Здорово! – восторженно крикнул я. – Вот увидишь – доскачу. Давай бумажку!

      Он написал несколько слов на листке из записной книжки и передал мне.

      – Ну, с Богом. Только если кого-нибудь другого встретишь, бумажки не показывай – все равно тогда не поверю.

      – Учи еще! – презрительно сказал я. – Гляди-ка!

      По дороге к комнате сестры, между двумя гигантскими прыжками на одной ноге, в голову мою забралась предательская мысль: что, если он нарочно придумал этот спор, чтобы отослать меня и, пользуясь случаем, обокрасть мой домик? Но я сейчас же отогнал эту мысль. Был я мал, доверчив и не думал, что люди так подлы. Они кажутся серьезными, добрыми, но чуть где запахнет камышовой тростью, нянькиным платком или сигарной коробкой – эти люди превращаются в бессовестных грабителей.

      Лиза прочла записку, внимательно посмотрела на меня и сказала:

      – Скажи этому господину, что я ничего писать не буду, а сама к нему выйду.

      – А ты скажешь, что я доскакал на одной ноге? И, заметь, все время на левой.

      – Скажу, скажу. Ну, беги, глупыш, обратно.

      Когда я вернулся, незнакомец не особенно спорил насчет отсутствия письменного доказательства.

      – Ну, подождем, – сказал он. – Кстати, как тебя зовут?

      – Илюшей. А тебя?

      – Моя фамилия, братец ты мой, Пронин.

      Я ахнул.

      – Ты… Пронин? Нищий?

      В моей голове сидело весьма прочное представление о наружном виде нищего: под рукой костыль, на единственной ноге обвязанная тряпками галоша и за плечами грязная сумка с бесформенным куском сухого хлеба.

      – Нищий? – изумился Пронин. – Какой нищий?

      – Мама недавно говорила Лизе, что Пронин – нищий.

      – Она это говорила? – усмехнулся Пронин. – Она это, вероятно, о ком-нибудь другом.

      – Конечно! – успокоился я, поглаживая рукой его лакированный ботинок. – У тебя брат-то какой-нибудь есть, нищий?

      – Брат? Вообще, брат есть.

      – То-то мама и говорила: много, говорит, ихнего брата, нищих, тут ходит. У тебя много ихнего брата?…

      Он не успел ответить на этот вопрос… Кусты зашевелились, и между листьями показалось бледное лицо сестры.

      Пронин кивнул ей головой и сказал:

      – Знавал я одного мальчишку – что это был за пролаза, даже удивительно! Он мог, например, в такой темноте, как теперь, отыскивать в сирени пятерки, да как! Штук по десяти. Теперь уж, пожалуй, и нет таких мальчиков…

      – Да я могу тебе найти хоть сейчас сколько угодно. Даже двадцать!

      – Двадцать?! – воскликнул этот простак, широко раскрыв глаза. – Ну, это, милый мой, что-то невероятное.

      – Хочешь, найду?

      – Нет! Я не могу даже поверить. Двадцать пятерок… Ну, – с сомнением