Магический мир философии. Елена Всеволодовна Золотухина-Аболина

все же остается в массе вменяемым и ощущает свою субъектную идентичность. Ни возраста жизни, ни культурные миграции, ни скорость социальных изменений не разрушили его настолько, чтобы он не смог реализовывать свою субъектность или добровольно отказался от этого.

      Противоречит ли идея целостности субъекта сложившемуся в ХХ веке представлению о сознании как о потоке? Это представление, подаренное нам буддизмом в Азии и Д.Юмом в Европе, было четко сформулировано в психологии У.Джемсом и стало достоянием многих направлений современной мысли: от феноменологии до трансперсонализма и от экзистенциализма до постмодернизма. Не разрушает ли идея потока сознания ту целостность, которую в данном случае я пытаюсь защитить? Думаю, что нет. В том-то и состоит парадоксальность сознания, обнаруживаемая уже в трудах Э.Гуссерля, что сознание – и поток, и целостность. Каждый человек знает это непосредственно из личного опыта, меняясь с каждым мгновением жизни, и в то же время оставаясь сам собой – собой изменчивым и открытым. В человеческом самовосприятии доминирует чувство идентичности, нарушаемое только в патологических случаях. Даже если предположить, что «подлинной сутью» сознания являются поток и открытость, то возникает эффект, подобный нашему восприятию вещей: мы знаем от ученых, что в своей глубинной основе каждая вещь – это вихрь элементарных частиц, не имеющих к тому же массы покоя, но для нашего восприятия они тверды и топорщатся своими жесткими гранями, недвусмысленно сопротивляются нам. То же с переживанием себя как субъекта – целостного, активного начала. Возможно, на неких глубинных уровнях реальности есть преимущественно поток, но в эмпирическом повседневном мире он явлен нам как единство субъектности и субъективности, как наше Я, проявляющее себя в мире активным и целенаправленным поведением.

      Итак, повседневность не дает нам никаких реальных оснований для отказа от исторически возникшей гносеологической модели «субъект – объект», поскольку «в мире сущего» люди отдают себе отчет в своем отличии от других предметов и существ и вступают с ними в активное взаимодействие, исходя «из себя» как из естественного спонтанного центра. Конечно, человек далеко не всегда центрирован на собственном «Я», напротив, в любой деятельности, при напряженном внимании он направлен из него во-вне, на объект, но Я-центр присутствует на периферии сознавания, является его условием, неизбежной предпосылкой, источником, на который всегда можно обернуться. В свою очередь, объект – это не более, чем место приложения внимания или активности. Объектом внимания могут быть как математические формулы или технические устройства, эмоционально отчужденные от человека, так и сельский дом, лес, поле, то, что Хайдеггер называет «миром Четверицы». Возможность объектного видения не рвет связей, соединяющих человека с родственными ему существами и условиями, но лишь делает эти существа и условия ясно зримыми, дает им образ, проявляет их лик, близкий