Калинов мост. Александр Холин

мгновений

      сверкала искрой в танце снегопада.

      А надо ли жалеть и возвращаться

      к раздавленным словам и жалким нотам?

      Но так хотелось просто улыбаться,

      но так хотелось лёгкого полёта.

      Оставь меня, я не хочу печальных

      твоих речей об истине глубокой.

      И не тревожь касанием случайным:

      я и с тобой останусь одиноким.

      За окнами опять танцует вьюга

      и чьи-то искры в танце улетают.

      Как жаль – мы не увидели друг друга,

      зима любви пришла, что б не растаять.

      «Боль мою не измерить словами…»

      Боль мою не измерить словами.

      Разливаются вспышки комет

      над поваленными тополями.

      Званных много да избранных нет.

      Оборванец, скажи мне, родимый,

      для чего ты родился на свет

      бесприютный, с душою ранимой?

      Званных много да избранных нет.

      Обозначить чужие пороки —

      легче лёгкого, вот в чём секрет.

      Божий Сын тоже был одинокий…

      званных много да избранных нет.

      И, когда ты пройдёшь спозаранку

      по тропинке не пройденных лет,

      не разглядывай жизни изнанку.

      Званных много да избранных нет.

      «Исчезают хрустальные замки…»

      Исчезают хрустальные замки.

      По расхристанному календарю

      хлопья снега, скуля, как подранки,

      улетают в больную зарю.

      Говорю.

      Говорим.

      Разговоры

      вместо жизни и вместо любви,

      словно снег,

      что окажется скоро

      каплей влаги.

      Подснежник сорви,

      закуси его нежную зелень

      да смотри на восток, там, где снег,

      будто егерем, мартом подстрелен

      и где вьюга закончила бег —

      берег сна, нескончаемый берег

      не дождавшихся жён и невест.

      А на стыке Европ и Америк

      люпус люпуса всё-таки съест.

      Так в подранков впиваются волки

      и по насту, просевшему стон.

      Лишь на замки хрустальных осколки

      капли сна, словно слёзы с икон.

      «По острогрудым ветхим крышам…»

      По острогрудым ветхим крышам

      плывут Москвы печальной запахи.

      Не дай вам Бог остаться лишним

      на многолюдном вечном празднике.

      И не понять, и не услышать

      стихи, оброненные мальчиком.

      И только запахи по крышам

      да кот, свернувшийся калачиком.

      И вековечный зов:

      любимый!..

      И крик безмолвия:

      любимая!..

      Проходит день невозвратимый,

      проходит жизнь невозвратимая.

      По стенам пляшет лунный зайчик,

      реальность, связывая с небылью.

      Но слышу снова:

      был ли мальчик?

      быть может, мальчика и не было?

      «Кружится зима снежная…»

      Кружится зима снежная.

      Неженка моя нежная,

      ты ответь-скажи, где ж они

      ласковые дни в пламени

      взгляда