Звукотворение. Роман-память. Том 1. Н. Н. Храмов

с чувством постоянства, которое лично он полагал одним из наиважнейших и обязательных в людях. И уж если пришёлся ему по нраву Анатолий сын Глазова, если учуял в парне что-то настоящее, кремневое, то отношения своего не изменит, хоть ты тресни. Тут надо тако-ому произойти из ряда вон выходящему, что и представить невозможно… Правда, не учёл Николай Николаевич малости самой: в те минуты, когда грозился вышвырнуть Толю за борт, вон! рядом Клава находилась и за чистую монету слова капитана приняла. И – разволновалась не на шутку, тем более что пережила несколько минут назад очередной нервный припадок и до конца ещё не отошла от приступа. (Не кстати добавим: путешествие по Лене-реке на великолепном пароходе-музее было одним из средств исцеления девочки: красоты природы, свежий воздух, сама смена обстановки…] Невдомёк было Клавушке, что Мещеряков ни в жисть не спишет на берег такого отличного работника, она и выражения этого не знала, но знала одно: её славному «дяде-мальчику» из-за неё, из-за неё!! не просто острастку дают основательную – подступает беда великая… Толю выручать надо! Не поздно пока… Но как? Как?!

      И вдруг на поверхность памяти, как из омута-бучила, выплыло: за роялем сидит, «БАРКАРОЛУ» исполняет… С последним звуком от клавиш взгляд оторвала, боковым почти зрением уловила: вот гость её чумазый, на краешке стула сидевший, робко и потрясённо привстал… Она вздрогнула даже тогда: очами ткнулась буквально в приблизившееся и оттого увеличившееся лицо кандалинское с отметинами незаживающими, лицо, отражённое распахнуто-приподнятым крылом рояля кабинетного и в белизне зеркальной показавшееся ей мертвенно-уродливым (не ведала о трагедии Кандалы Старой). Вздрогнула – тихо, вся под впечатлением от музыки… потом снова, более пристально посмотрела на…

      …в изумье будто – глазищи растопыренные… и боль… БОЛЬ непроходимая-непроходящая в них с судьбою напополам… Страх божий! Свят! Свят! И померк звук, НА КОТОРЫЙ СЛОВНО ШЁЛ ОН, померк… но она что-то сказала, да, сказала, назвала имя своё… он же глазея в её сторону… но…не…на… неё! Куда? Потом выскочил ошпаренно, а вернувшись, скоро, быстро вернувшись, вложил в ладошку, чуть влажную после игры, премилого «лесного человечка»… сейчас куклёнок с нею… он всегда с нею, то в кармашке левом, то под подушечкой батистовой… «ВЫШВЫРНУ ЗА БОРТ!!!», «за борт…», «за борт…»

      Над безтенной чашей земною – затмение. Качнуло-дёрнуло палубу. Упала Клава, без всяких «бы» подкошенно рухнула… Наталия Владимировна, глаз с дочери не сводившая, таки не успела подхватить девочку, поддержать. Толя обернулся, напрягся… Рука Мещерякова повелительно сжала плечо: не смей, мол, не суйся, ты кто есть такой здесь?!

      Остановилось время. Движением плеча мощным, быстрым сбросил руку начальственную, как былиночку невесомую взял на руки девочку – та благодарно и безмятежно прильнула к груди друга, пролепетала:

      – Не трогайте его…

      Взмолилась:

      – Пожалуйста… Он хороший, куклы красивые делает, сказки и сны рассказывает…