Невероятные происшествия в женской камере № 3. Кира Ярмыш

сегодня до сих пор нет.

      В этот самый миг дверь с красным крестом, которую было видно из столовой, открылась, и оттуда вышла старуха в белом халате. Аня вынуждена была констатировать, что если вчерашняя врач, которая ее осматривала, показалась ей не слишком дружелюбной, то это только потому, что Аня еще не встречалась с этой. Бабка была маленькая, сгорбленная и очень старая, с короткими, пламенеюще-рыжими волосами. Шаркая, она медленно надвигалась на девушек, глядя на них с таким свирепым видом, что они разом перестали есть и молча следили за ее приближением.

      – Кто тут лирику просил? – спросила бабка, обводя тяжелым взглядом всех, включая полицейского.

      – Я, – сказала Ирка, держа на весу ложку с пловом, которую так и не донесла до рта.

      Бабка некоторое время сверлила ее взглядом, не произнося ни слова. Ирка медленно опустила ложку обратно в миску.

      – Пойдем. У кого-нибудь жалобы еще есть? – наконец проскрежетала старуха. Все дружно замотали головами.

      Она медленно двинулась обратно в сторону двери с крестом. Ирка беспомощно посмотрела на сокамерниц, потом на полицейского, но не увидела ни в ком намерений ее спасти. Она встала из-за стола и поплелась следом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. “Дверь закрой!” – крикнула ей бабка, когда Ирка вошла за ней в медицинский кабинет. Ирка бросила на соседок последний жалобный взгляд и закрыла дверь.

      – Вот уж не хотела бы я попасть к ней на лечение, – пробормотала Диана.

      – Да она может помереть прямо в процессе, – поддакнула Катя, и они с Дианой захихикали.

      Ирка вышла обратно, когда все уже доели и ждали кипяток. Вид у нее был по-прежнему немного испуганный, но довольный.

      – Все, зак-кинулась? – презрительно сказала Наташа и, не дожидаясь ответа, сунула ей в руки бутылку. – Держи тогда.

      Аня то и дело посматривала на Иру, пытаясь разглядеть у нее на лице признаки надвигающегося безумия, но ничего такого не замечала. Ира выглядела не более странной, чем обычно.

      В камере Диана предложила играть в ассоциации: это была очень странная игра, где каждый по кругу должен был называть предмет, а следующий в очереди – тут же придумывать, с чем он у него ассоциируется. Если человек задумывался дольше чем на три секунды, то выбывал из игры. За этим следила Катя – с торжественной оттяжкой она считала “ррррраааазззз… двааааа…”, но к “трем” ассоциацию умудрялась придумать даже Ирка. Только Наташа отказалась играть сразу, заявив, что с заиканием невозможно быстро выкрикивать слова.

      – Потолок! – говорила Диана.

      – Белый, – отвечала Катя и продолжала: – Картина!

      Ирка молчала.

      – Ррррааааз… двааааа… два с половиииной…

      – Этот, ну как его… музей.

      – Ну?

      – Что?

      – Дальше говори!

      – А, все еще я?

      – Да! – кричали все хором, и Ирка неуверенно произносила: – Тумбочка.

      – Деревянная. Мм, подушка, – говорила Аня.

      – Мягкая! Небо.

      – Пасмурное. Дом!

      – Кирпичный!