Невероятные происшествия в женской камере № 3. Кира Ярмыш

так получилось? Мне просто интересно. Я не… как это называется?.. – Майя наморщила лобик. – Ну, не против геев. Не гомофобка. Только не понимаю, как это – мне вот всю жизнь только мужчины нравились.

      – Ну вот так это, – лениво сказала Катя, снова ложась на кровать. – Дело не в мужиках или бабах, а в людях. Тебе же вот тоже не все подряд нравятся? Встречаешь человека и сразу понимаешь, что он тебе подходит больше всех. Когда я познакомилась с Олей, то сразу поняла – это мое. Она такая спокойная, тихая. Я с ней прямо отдыхаю.

      – И ты в нее с первого взгляда влюбилась? – спросила Майя с надеждой. Она стала похожа на ребенка, который слушает сказку.

      Катя фыркнула:

      – Ну, встречаться мы с ней быстро начали. Я обычно времени не теряю.

      – И как на вас на улице реагируют? – спросила Диана, ложась на свою кровать. Взглядом она упиралась в Катин матрас над собой, и оттого казалось, что она разговаривает с ним.

      – Да нормально реагируют.

      – Ну, всякие упоротые не попадаются, которые кричат, что это пропаганда?

      – Пффф, еще чего! – пренебрежительно сказала Катя. – Да пусть мне только кто-нибудь попробует что-то сказать, хорошо, если потом сам уйти сможет.

      – У нас в Ижевске во дворе жил мальчик, все думали, что он гей. Так его однажды пацаны подкараулили и избили так, что он в больницу попал, – сообщила Майя. – Я вот этого никогда не понимала. Бить никого нельзя, даже геев! Он к тому же ничего особенного не делал, только волосы в белый цвет красил.

      В Аниной голове всплыла картина из прошлого: она с мамой едет в автобусе на кладбище к бабушке. В этой поездке не было ничего особенного, кроме самой Ани: с недавнего времени она чувствовала себя не собой, которую знала и любила, а посторонним человеком, за которого ей стыдно. Этот стыд изводил Аню последние несколько недель, но теперь в преддверии кладбища обострился до нестерпимости. Ей казалось, что она как героиня фантастического фильма, которая неожиданно обнаружила, что в ней поселился злобный пришелец. Той, какой она была раньше, больше нет, на смену хорошему человеку пришел новый неприятный, которого Аня теперь обречена до конца жизни таскать с собой и скрывать. Если справиться с этим, спрятавшись в кровати под одеялом, было хоть как-то возможно, то ехать такой на кладбище, с его ореолом мрачной торжественности и даже некоторой святости, было невыносимо.

      Чтобы мама ничего не заметила, Аня сидела, отвернувшись к окну. Когда она отвлекалась на пейзаж, стыд в ней съеживался до маленького тревожного комочка, который удавалось игнорировать, но стоило Ане, перебирая мысли, споткнуться о него снова, как он тут же разливался по всему телу. Аня пыталась представить, что случится, когда она окажется на кладбище. Конечно, она знала, что земля не разверзнется и гром не грянет, хотя, возможно, порадовалась бы этому: лучше бы так, чем постоянное тайное самобичевание, которому она себя подвергала.

      Аня даже не понимала, когда в ней поселился пришелец. Этот момент должен был чем-то отличаться от остальных, но по Аниным ощущениям она неуловимо соскользнула в новую