Невероятные происшествия в женской камере № 3. Кира Ярмыш

Она шепотом сказала об этом стоявшей рядом Диане.

      – Так они здесь не работают, а тоже, как мы, сидят, – так же шепотом ответила Диана. – Просто помогают, а им за это какие-то ништяки дают. Они баландеры называются.

      – О, девчонки пришли! – приветственно сказал белобрысый парень, появляясь из глубины кухни. Он подошел к окошку для раздачи и облокотился на бортик, словно бабушка из советской сказки. В руке у него был половник.

      – Что на первое? – деловито спросила Катя, встав у окошка и уперев руки в бока.

      – Борщ, – ответил парень и приподнял крышку бидона. Оттуда повалил пар.

      Анины сокамерницы по очереди взяли у него из рук алюминиевые миски с борщом и уселись за стол. Майя к окошку не приближалась, сразу примостившись на лавке со скорбным, но благочестивым видом.

      Когда очередь дошла до Ани, парень отработанным движением зачерпнул борщ и спросил, не глядя:

      – Новенькая?

      – Да, – сказала Аня, наблюдая, как он наливает борщ в миску. – А что есть, кроме борща?

      – Гречка с котлетой.

      – Можно мне гречку?

      – Да пожалуйста. – Парень опрокинул борщ обратно в бидон и шмякнул в ту же миску гречневую кашу. – За что тебя?

      – За митинг.

      Парень присвистнул:

      – За ми-и-итинг? А против чего митинговала?

      – Против коррупции.

      – И что, много вас таких?

      – Много.

      – А сколько это стоит?

      – Что стоит?

      – Ну, вам же за митинги платят?

      Белобрысый держал в руках полную тарелку, но не торопился ее отдавать. Аню он разглядывал, снисходительно ухмыляясь. Она почувствовала, что начинает раздражаться, и холодно ответила:

      – Нет, не платят.

      – Ой, да не рассказывай. А зачем ты тогда пошла?

      Аня осторожно взяла из его рук миску с гречкой, стараясь ничем не выдать своей злости, и спросила в ответ:

      – А тебя самого за что посадили?

      – Ехал на мопеде без шлема, – пожал плечами парень.

      – За это сутки дают?

      – Нет, просто менты хотели, чтобы я им на лапу дал, а я не стал. Тогда они написали, что я в нетрезвом виде ехал.

      – И ты у меня спрашиваешь, почему я на митинг против коррупции хожу?

      Белобрысый хмыкнул. Аня, посчитав разговор законченным, пошла к столу.

      – А ты первое не будешь? – жадно спросила ее Ирка. Она ела борщ с такой скоростью, что едва не захлебывалась.

      – Нет.

      – Леха, налей мне еще борща за девочку, она же все равно не ест! – крикнула Ирка в сторону кухни.

      – А больше тебе ничего не сделать? – иронично спросил Леха, снова показываясь в окошке.

      – Ну что тебе, жалко, что ли?

      – Да давай уже сюда тарелку. А ты там чего сидишь как неприкаянная? – обратился он к Майе. – Тебе чего-нибудь положить?

      Майя покачала головой, трагически глядя на Леху.

      – Ты вообще хоть что-нибудь ешь? – сочувственно спросил он.

      – Я