Невероятные происшествия в женской камере № 3. Кира Ярмыш

что та вознамерилась перебраться на ее кровать, она пробормотала себе под нос что-то неодобрительное, но подтянула ноги поближе. Майя села на освободившееся место и чинно сложила руки на коленях, приняв самую скромную позу из всех возможных.

      Снаружи раздался одобрительный вой, людей на решетке еще прибавилось. Аня забеспокоилась, что она рухнет.

      – Какая ты красивая, Майечка! – сказал самый первый из парней. – Тебя тут никто не обижает?

      – Нет, – кокетливо ответила Майя, трепеща ресницами.

      – А парень у тебя есть?

      – Есть.

      – Бросай его и давай встречаться со мной!

      Майя помотала головой. По ее длинным блестящим волосам пробежали волны.

      – Да чё ты ломаешься, ты когда выходишь?

      – Через три дня.

      – Ну вот, а я послезавтра выхожу. Ты во сколько?

      – А вам зачем?

      – Ну как это зачем, Майечка, я тебя встречу, и пойдем гулять. Давай я тебе свой номер дам!

      – Спецприемник – не место для знакомства, – назидательно сказала Майя.

      Удивительно – что бы она ни говорила, она продолжала так сладко улыбаться, что любой нормальный человек должен был впасть в ступор от таких противоречивых сигналов. Так подумала Аня, но парни за окном, кажется, никуда не впадали – они явно не придавали никакого значения тому, что Майя говорит.

      – Какие у тебя красивые волосы, Майечка! – напевали они из-за решетки. – Настоящие?

      – Да!

      – И глаза у тебя такие красивые! Голубые! Такой редкий цвет!

      – Да!

      – И губки у тебя такие красивые, тоже настоящие?

      – Да!

      – Какие же у тебя папа с мамой молодцы, такая красивая девочка у них получилась!

      Аня поднесла книгу еще ближе к лицу, чтобы совсем за ней спрятаться. Все происходящее вызывало у нее смесь оторопи и веселья. Истомившиеся парни штурмовали камеру, тянули сквозь решетку руки и взывали к Майе, умоляя ее приблизиться. Она, потупив глаза и изображая ангельскую невинность, восседала на безопасном расстоянии и не шевелилась. Аня подумала, что эта сцена – точное и самое прямолинейное воплощение модели, которой всех обучают в детстве: девочки должны быть неприступны, а мальчики напористы. А еще – что никогда прежде не встречала у людей такой готовности следовать искусственным правилам игры и одновременно – такого подлинного, всамделишного накала.

      Неизвестно, сколько бы еще продолжалось Майино позирование, но тут привалило новое развлечение. Дверь камеры открылась, и одна из утренних каменномордых женщин, та, что обыскивала Анину койку, недобро спросила:

      – Звонить пойдете?

      Все закричали “да-а!” и поскатывались с кроватей.

      Их вывели в коридор и построили в ряд. Первой оказалась Диана – грациозно покачивая бедрами, она направилась в дежурную часть. Там наизготове, широко расставив ноги, как вратарь, стояла утренняя женщина-робот.

      – Орлова, – сказала Диана.

      Женщина побуравила ее взглядом, словно хотела удостовериться, что та не врет, и скрылась в дежурной