Глаза Тайги. Дмитрий Александрович Стрельников-Ананьин

красавиц разного размера и цвета в первые секунды гипнотизировал, а потом у меня случался энтомологический приступ, энергетический взрыв активности охотника, коллекционера и исследователя: «Летит!.. Тут села!.. Упал в траву!.. На ветке! Сшибём!.. Вот там! Гони на меня!.. Саша, это слепой бражник! – я задыхался от возбуждения. – Уже второй!»

      В ответ Саша показывал мне девственного, только что вышедшего из куколки и не налетавшего даже десятка часов глазчатого бражника сидящего у него на рубахе и «таращащего» на нас яркие, «подведённые» глазища, «нарисованные» на дрожащих крыльях. «Вот силища, – говорил коллега, складывая в улыбку широкие уста над длинным подбородком. – Очей очарованье!»

      Мои энтомологические матрасики (специальные конверты с ватными прямоугольниками служащие для хранения собранных насекомых) быстро заполнялись качественным научным материалом. Иные окружавшие меня матрацы влекли моё сознание гораздо меньше. Ни на одном из них не согрешил, что глупо и мудро одновременно. В кустах и на берегах доброй Улеймы – та же история.

      Обожаемые мною бражники получили своё русское название в связи с их тяготением к цветочному нектару и соку вытекающему из сломанных веток и стволов лиственных деревьев. Ловя их и наблюдая за ними, мы с Александром и сами уподоблялись им. Будто неутомимые, тяготеющие к нектару бражники, мы «зависали» над забытой ныне «Зубровкой» продававшейся тогда в лимонадных бутылках и чистой водкой в нормальной, «взрослой» таре. Просиживая ночи напролёт у студенческого костра на берегу реки, мы распевали песни под гитару в кругу дозревающей юности и философов одного дня. Над нами летали козодои, светляки, комары и другие ночные животные привлечённые светом огня и человеческим запахом. Мы пели и пили. Комары высасывали нашу кровь, а их съедали козодои. Можно сказать, что «Зубровку» и водку пили все: люди, насекомые и птицы.

      Сегодня мне не вериться, что тогда я мог часами исполнять свои, и только свои авторские песни. Сейчас этого уже не повторить! Я их почти не помню. Где-то в подсознание ещё кружат некоторые: те, которые были изданы в серии «Российские барды». Всего лишь несколько песен… А тогда я мог петь всю ночь – от заката до рассвета! Было ли всё это? Не верится! Но:

      Давайте будем веселиться и гулять!

      Пусть станет лёгкой дальняя дорога!

      Не надо времени, друзья мои, терять –

      Его осталось уж для нас совсем немного.

      Пройдут года, а вместе с ними – слепота,

      Увидим мы, что жизнь совсем уже другая,

      Так пусть же будет что вспомнить нам тогда,

      Когда? Когда?!

      Как подойдём мы к заключительному краю…

      Сколько друзей я приобрёл в свои молодецкие годы! Какой спектр общения! Где же они теперь – друзья-товарищи?

      Друзья. Радость и одиночество в тесном окружении ровестников и не только: одноклассников, одногруппников, сослуживцев, коллег.

      В средней школе их было несколько, а среди самых близких –