Глаза Тайги. Дмитрий Александрович Стрельников-Ананьин

в крови

      Моей журчит многоголосо –

      Она в крови по пояс,

      Так бывает –

      Большое плаванье

      Великим городам.

      Этот адрес-памятку я написал в середине девяностых одной заграничной девушке, когда она оставалась в Москве, а я ехал в её страну, столица которой тоже в крови, не меньше чем Москва. Старался написать хорошо, но куда мне до Бояна и его возможностей.

      Боян, разумеется, из «Слова о Полку Игореве», обязательной школьной программы в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого столетия. На уроках литературы «Слово» изучалось вдоль и поперёк.

      Громко сказано – изучалось! Да я его только сейчас начал понимать: на сколько важна, для нас – русских, рассказанная в этом произведении история! Только сейчас я осознал, что когда князь Игорь Святославович ходил на половцев, моему предку, боярину Степану из Прус, новгородцу, было уже около тридцати пяти – для того времени возраст не отрока, а мужа.

      Для науки и литературы «Слово о полку Игореве» открыл граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин, заядлый коллекционер памятников русских древностей. В детстве и юности я бывал в его усадьбах на Ярославщине. Одна из них, Андреевское, расположена на берегу живописной речки Ильд в бывшем Мологском уезде, ныне – Некоузском районе Ярославкой области.

      Андреевское граф унаследовал в XVIII веке и солидно обустроил. Его дочка Наталья получила усадьбу в приданое когда вышла за туляка, участника походов Суворова и Кутузова, князя Дмитрия Михайловича Волконского, близкого родственника графа Льва Николаевича Толстого. Этот брак, состоявшийся по настоянию родителей, возможно был несчасливым. Сын Наталии, князь Михаил Дмитриевич отдал Андреевское дочери Лизе, которая в свое время вышла за муж за князя Анатолия Александровича Куракина.

      Во время хозяйствования князей Волконского и Куракина имение достигло своего наивысшего расцвета. Усадебный комплекс включал в себя большой жилой дом, служебный корпус, парк с каскадными прудами, дубово-липовую рощу и сад с виноградниками и оранжереями, в которых зрели ананасы. Приусадебное хозяйство состояло из двух водяных и одной паровой мельниц, а также заводов: маслобойного, лесопильного и кирпично-черепичного.

      Представить себе всё это великолепие в той замызганной, отвратительной, покосившейся, гнилой и пропитой деревне, которую застал я, в том понуром колхозном поселении с редкими элементами развалин былого торжества усердия, культуры и науки, было просто немыслимо! Освобождённые «угнетаемые» уничтожили и осквернили всё, не смотря на то, что именно «угнетатели» – Мусины-Пушкины-Волконские-Куракины – на свои средства построили и содержали двухклассное министерское училище, поддерживали чайную и народную библиотеки, родильный приют, помагали крестьянам разорившимся во время стихийных бедствий, участвовали в возведении и содержании церквей, их украшении и ремонтах. Сколько же страшного помнят деревья в частично сохранившимся парке бывшей усадьбы!

      Ныне потомки Куракиных и Мусиных-Пушкиных живут во Франции. Внук князя Анатолия