Глаза Тайги. Дмитрий Александрович Стрельников-Ананьин

не были добровольными. Патрулировать улицы столицы нас посылали в обязательном порядке. Тем не менее вспоминаю эти приключения с улыбкой. Парни выбирали в напарницы своих зазноб и наоборот – прекрасная возможность познакомиться поближе: пригласить барышню в кино, или понять, что она «больна» другим. Вобщем – обязаловка с весьма привлекательным приложением.

      Прохоживаясь по улицам, мы непринуждённо попивали отечествненное сухое вино заранее перелитое в бутылки из-под «Байкала» и щеголяли модными заграничными сигаретами: прежде всего «Мальборо», покупаемыми у африканцев, которые не только у нас учились, но и очень активно приторговывали западненьким.

      Воскрешая в памяти давно забытое о Добровольных Народных Дружинах, вспомнил пивбар тех времён располагавшийся где-то на правом «берегу» Дмитровского шоссе.

      Незабываемое зрелище: пивные автоматы и разношёрстная толпа страждущих мужиков выстроившихся в длиннющие, переплетающиеся очереди. Так как кружек на всех не хватало, а может их и вовсе не было, каждый приходил с собственной посудой: классическими пивными «бочёнками», стеклянными банками из-под овощных консервов, и даже с полиэтиленовыми пакетами. Пиво разливалось в пакеты и выпивалось из них же на месте! Ужас, но «Жигулёвское» было свежайшее и вкуснейшие, а варёные креветки на картонных тарелочках – просто объедение. Яркий пример не соответствия формы содержанию.

      Разумеется не всё в моём тогдашнем окружении выглядело так коряво, как пивбар на Дмитровке, комсомольские собрания или общежитие, в котором привелось общежить. Форме содержанием, в хорошем смысле, соответствовал Народный театр академии. Поступив в Петровку-Тимирязевку, я сразу записался в его труппу. Меня приняли с распростёртыми объятиями: среди наших студентов о сцене мечтали почти исключительно девчонки.

      В 1986 я уже играл две эпизодические роли в драме Владимира Билль-Белоцерковского «Тиф»: коменданта станции и командира комотряда. В том же году начал исполнять главную роль в одноактовой пьесе Уильяма Сарояна «Эй, кто-нибудь!» – «Hello Out There», мировая премьера которой состоялась в Lobero Theatre in Santa Barbara в сентябре 1941, когда мой дед Сергей Стрельников бил немца, защищая город Нежин и Чернигов.

      Раздухорившись от своих успехов, я решил поступать в театральное училище на актёрсккий факультет. Владимир Рудов, режиссёр-постановщик «Тифа», быстро подрезал мне крылья, обратив внимание на мой неправильный прикус, попросту говоря – кривые зубы на нижней челюсти.

      Да, зубы действительно застыли в хаотичном танце, без паталогий, но всё же. Мои папа и мама не обременили себя такой мелочью. В семидесятые редко какой родитель занимал свои мысли подобным. Это сейчас, когда интернет-планшет-рулет закрутил жизнь до треска в швах, все городские русские дети носят ортодонтические аппараты. Но при этом не выходят поиграть во двор: наркоманы и недоброжелатели нескольких выразительных национальностей заняли их дворовую нишу.

      По поводу зубов я особенно