Тысяча морщинок. Настасья Реньжина

А зять уже отчитывается:

      – Ну, все, мама, растопил.

      Баба Маша берет в руки нитку, пытается вставить в иголку – рубашку надо все же зашить, когда бы она там ни порвалась.

      – Вот и молодец, – приговаривает она, вроде как Мишке, но больше себе под нос.

      А довольный Мишка-младший по горнице расхаживает и выдает:

      – Первым в баню пойду, – говорит. – Сам затопил, сам мыться буду. Первым.

      Подсаживается к бабе Маше, обнимает ее за сухонькие плечики – маловата старушка, всего-ничего полтора метра плюс платок. Та все не может вдеть нитку в иголку: глаза совсем плохи стали.

      – Я же, мама, первый раз в баньке по черному буду мыться.

      – А с чего это ты решил, что она по черному? – Спрашивает баба Маша и сует кончик нитки в рот: облизать его, так полегче должно вдеться.

      – Так разве не по черному? – Удивляется Мишка-младший. – А чего ж тогда дым повалил?

      – Какой такой дым? – Напрягается баба Маша.

      – Так черный. Баня-то по черному.

      – Да не по черному у меня баня! – Возмущается баба Маша. – Самая обыкновенная у меня баня! Без дыма!

      – Так откуда ж он тогда там взялся? – Не унимается Мишка-младший.

      – Так ты мне и скажи, откуда у тебя там дым взялся! – Чуть ли не кричит баба Маша. – Баня-то не по черному.

      Вскакивает с лавки. Бросает нитку на стол, иголку спешно в стену втыкает – авось не потеряется. Выскакивает на улицу.

      Младший зять за ней.

      – Может, все ж-таки по черному, мама?

      – А, ты меня еще учить будешь, – отмахивается баба Маша. – Что ль я своей бани да не знаю?

      В баню забегает, а та, и действительно, словно по черному: все в дымище, дышать нечем. Одно-единственное маленькое оконце открыла баба Маша, двери нараспашку и ну дым выгонять: веником его, веником да под зад.

      На печку смотрит и Мишке-зятю младшему кричит:

      – Заслонку-то открывать нужно, золотой мой человек!

      – Что? – Не понимает тот, а в дым не идет: то ли боится, то ли стыдится.

      Вышла баба Маша. Откашлялась. Посмотрела сурово на младшего зятя.

      – Заслонку у печки, говорю, кто открывать будет?

      Младшему зятю стыдно: даже баню не сумел растопить. Вот ведь неумеха какой!

      – Мама! Мама! – В сердцах он говорит теще. – Я в следующий раз натоплю! Нормально натоплю! Не сердись, мама.

      Баба Маша рукой на него машет (только бы удержать лицо сердитым: уж до чего потешный зятек, как на такого и сердиться?):

      – Не надо мне следующего раза. Так и не помоюсь в жизть!

      Домой пришел младший зять только через два часа. Где гулял, о чем думал – леший его знает.

      Сел у окошечка и говорит:

      – Ты лучше к нам в город приезжай, мама. Там не надо баню топить: вода в кране сразу горячая. Заберешься в ванну и лежи сколько угодно.

      Баба Маша усмехается:

      – Это ты мне лежать предлагаешь?

      – А то.

      – В ванне?

      – В горяченькой.

      Вздыхает