Квантовая механика. Григорий Александрович Ельцов

я непременно провалюсь, даже если с сегодняшнего дня брошу все развлечения и засяду за математику и английский язык. В моём мозгу просто-напросто плохо работают или совсем отсутствуют конструкции, позволяющие людям изучать математику и иностранные языки, и ничего я с этим не могу поделать. Даже если бы я до июня следующего года уехал на необитаемый остров, где ничего не было бы, кроме кучи учебников по математике и английскому языку, я бы всё равно не подтянул свои почти нулевые знания этих предметов. А вот творческая работа – это совсем другое. Тут я могу утереть нос кому угодно из всех этих «ярких» личностей.

      Но вместе с тем я понимаю, что оценивать работы будут, в общем-то, такие же самопровозглашённые «яркие» личности – необъективные, пристрастные, возможно, и просто коррумпированные.

      И всё же всю свою энергию надо тратить на написание этой работы, чтобы она получилась такой идеальной, что даже все эти гнилые и пристрастные людишки не смогли бы отыскать в ней изъяны. Другого варианта я не вижу.

      Мы выходим из кабинета ректора как раз в тот момент, когда наши товарищи по курсам дружной толпой идут на занятие – общую лекцию по квантовой механике. Голигрова остаётся в кабинете.

      После занятий вижу в подземном переходе Гарика со Славиком. Один играет на гитаре, другой собирает мелочь. Вот два придурка! Кому расскажешь о мире этих двух ещё почти детей, не поверит, что такое возможно. И «эксперты» тоже не поверят.

      Позже выясняется, что родители Славика перестали давать ему деньги на учёбу на курсах, и панк вынужден зарабатывать таким образом.

      Голигрова на сей раз уехала раньше нас. Такое произошло впервые. Мне кажется, что это означает только то, что жирная свинья убедилась, что её старания наконец привели к желаемому эффекту, и, следовательно, можно немного закрутить маховик лизоблюдства и сбавить обороты наглости. В общем, у меня возникает подозрение, что к Денису Голигрову в институте будут уже относиться так же, как к нему относятся в школе. Иначе бы его мамаша продолжала обивать пороги разных кабинетов и аудиторий в институте до самой последней минуты работы вуза. Никаких проблем с экзаменами, по крайней мере на курсах, у него не должно будет возникнуть. Чёрт, как же трудно мне будет поступить в институт, если таких вот голигровых окажется несколько десятков!

      Как только приезжаю домой, звоню Ленке. Я ещё в прошлую субботу решил, что буду звонить ей каждый раз после курсов. Рассказываю ей всё, что узнал сегодня от Димы, больше всего заостряя внимание на творческой работе.

      – Ты ещё не заснула? – говорю я, закончив свой пересказ слов Димы.

      – По правде говоря, действительно потянуло в сон.

      – Тебе не интересно знать, что происходит в институте?

      – Очень интересно. Именно поэтому я ещё два часа назад обо всём узнала у своих подружек.

      – А откуда они знают? Ведь в кабинете ректора был только наш класс.

      – Твои одноклассники не умеют держать язык за зубами. Пожалуй, их