За гранью тьмы. Ольга Аро

полыхает, пламя пожирает снаружи и раздирает изнутри. Черный деготь, разлитый вокруг, обволакивает, но не дарит облегчения.

      Схожу ли я с ума? Не знаю. Возможно.

      Вероятно, я давно не в себе, потерявший счет времени, переставший замечать проносящиеся мимо века. Древнее существо, одно из многих слуг Смерти, я совершил ошибку, сохранив серебряную Нить целой.

      Знаю это с непоколебимой уверенностью, как и то, что кем-то не без причины мне было даровано право не только отнимать жизнь, но и дарить ее.

      Все защитные барьеры давно пали, сокрушенные Зовом, сгинули под неудержимым напором.

      Когда крик прорывается из глотки, я наконец слышу свой голос. Не узнаю его, обезображенный страданием.

      Кричу вновь, и крик звенит в ушах, повязнув в окружающем меня эфире, и длится это вечность. Боль сама становится вечностью.

      И нет выхода, кроме как утолить нечеловеческий голод Зова.

      Мне не нужна ничья Нить, чтобы найти Путь.

      Вижу темнеющий край неба; холодеющий вечерний воздух ощущается всем телом. Поднимаю взгляд, смотрю сквозь прорези маски на темно-синие облака – гонимые усиливающимися порывами, бегут по сумрачному небу.

      Солнце как расплавленное, все еще немного греет, пронзенное тучами, закатывается за кромку горизонта.

      Какова цена одной человеческой жизни?

      Древко Косы мягко ложится в ладонь. Зов горит во мне – становлюсь черным пламенем, сплошь ведущим меня инстинктом, неодолимой потребностью.

      Медленно перевожу взгляд с бескрайнего неба на длинную мощеную набережную, наполненную людьми. Облицованная камнем, тянется вдоль спокойной реки, почти во всю ширину большого города.

      Уличные фонари уже зажглись, на аккуратных скамеечках любуются закатом поглощенные друг другом парочки и усталые старики.

      Ветер несмело, точно пробуя силы, дует в спину. Полы плаща задевают по ногам, когда я ступаю вперед.

      Тускло блестит лезвие, кроваво-красный закат отблеском скользит по металлу.

      Не веду счет, лишь прислушиваюсь к Зову, жадно пожирающему чужие жизни.

      Даю ему волю, отпускаю и забываюсь, растворившись в слепом чувстве древнего как мир желания.

      И с каждым взмахом, рассекающим тянущиеся вверх сверкающие Нити, мне становится легче. Зов расслабляет челюсти, из яростного становится раздраженным, а затем успокаивается будто и стихает, забирая с собой всю боль.

      Цена жизни только начавшего свой путь человека по имени Тео равна многим жизням ушедших в слепую безвестность людей. Ушедших раньше отведенного времени. Цена высока, но мне не жаль.

      Я не чувствую ровным счетом ничего. В моем несуществующем сердце есть место только для одного – воспоминания о крепком объятии темноволосой девочки.

      Останавливаюсь у самого гранитного парапета, слышу многоголосые крики, поднимающиеся в вечернее небо, звук искореженного металла, когда полный людей рейсовый автобус все-таки срывается с набережной.

      Солнце совсем скоро утонет в реке, и наступит прекрасная осенняя темная ночь.

      ГЛАВА