За гранью тьмы. Ольга Аро

разящее движение руки и почти слышу тихий звук, с которым рвутся Нити.

      Но глаза Тео, полные слез и неуверенного испуга, останавливают, сдерживая цепями.

      Она смотрит прямо на меня.

      Будучи живой, она видит меня. Как видели и сбежавшие подростки.

      Мы остаемся втроем – я, испачканная в грязи девчонка и лежащий около мусорных баков мертвый пес. Кровавое пятно расползается по выщербленному асфальту, впитываясь в шерсть.

      Ткань моей рубашки прилипает к коже, пропитывается теплом. Опускаю глаза, поднимаю руку и тянусь пальцами ниже ребер, под плащ. Ощупываю, чувствуя горячую влагу.

      Красным окрашивает подушечки пальцев, смотрю на них непозволительно долго, а затем опускаю ладонь, переводя взгляд на замершую, будто не смеющую сделать вздох Тео.

      Мое тело материально, а заполняющая его боль жестока. Ветер, касающийся кожи и одежды, минует изгибы тела – вполне реальное препятствие.

      Безумен ли я? Возможно, мой разум давно пленен выдуманными грезами, возможно, я вижу сон, который хочу принимать за явь.

      Серебряная Нить Тео исчезла, не видна глазу, а значит ей ничто не угрожает. Даже я.

      Она жива и смотрит на меня, сверкающими в испуге глазами разглядывая маску на моем лице.

      Разлепляет обкусанные потрескавшиеся губы и произносит что-то.

      Не понимаю. Слышу вопросительную интонацию, но ни слова понять не могу.

      Глаза девчонки бегают, перемещаются с маски на рану, она говорит и говорит, звук голоса слышится досаждающим препятствием. Наслаждаюсь оттенками звучания, но хочу, чтобы она замолчала. Или хочу понимать сказанные слова.

      Придется вспомнить, поднять из самых глубин заблудшего в веках разума давнее знание. Но не сейчас.

      Сейчас я желаю коснуться ее. Дотронуться до волос и вспомнить их мягкость. Казалась ли она мне тогда, или ее волосы действительно были… такими? Невероятная, с трудом преодолимая тяга – почувствовать их шелковистость, пропустить сквозь пальцы, наклонить лицо и сделать глубокий вдох…

      Под маской мое лицо кривится, дергаю губами, понимая, что не посмею.

      Боюсь напугать еще больше, а потому отступаю в сторону, забывая про кровь, щекочущую кожу, про жгучий жар, полыхающий в боку. Смотрю на лежащую на замызганном асфальте старую собаку, чей безостановочно повторяющийся лай выдернул меня из черного эфира.

      Пытаюсь найти ответы, но не могу сформулировать вопросы. Слишком много мыслей в голове, слишком много образов и картин.

      Коричневая Нить оборвана, лопнула сама. С животными всегда… проще.

      Не хочу, чтобы Тео боялась меня. Не хочу видеть слезы в ее темных, завораживающих глазах.

      А потому не спеша подхожу к мертвой собаке, наступая в разлившуюся лужу крови. Подошва липнет к асфальту, делаю шаг и замираю.

      Мне придется снять маску. Колеблюсь, чувствуя на себе застывший взгляд девчонки. И вместе с тем ощущаю боль в боку, там, где нож, чей удар предназначался Тео, прошел сквозь кожу и мышцы.

      Стискивая зубы, присаживаюсь