Гремучий ручей. Татьяна Корсакова

Зося. – А что мне? Я ж быстрая, что мне до того города-то идти? Да, тетя Оля?

      – Погоди, Зося. Подожди еще хотя бы день. Вдруг объявится.

      – А и то верно! – Зосина голова была сейчас похожа на растревоженную голубятню, и мысли в ней метались, словно птицы. – Это ж плохо выйдет, если я уйду, а Митенька вернется. Еще разволнуется, что мамки нет, глупостей натворит.

      Это был вполне вероятный исход. Каким бы шалопаем не был Митька Куликов, но мамку свою он любил и жалел. Да и к совершению всяких глупостей был расположен с рождения.

      Зося вдруг застыла, как вкопанная, уставилась на Ольгу широко раскрытыми глазами, сказала шепотом:

      – А если он у них?

      – У кого, Зося?

      – У партизан если…

      – Да не нужен твой Митька партизанам. От него ж одни только проблемы. Партизаны б его сразу развернули.

      – Думаете, тетя Оля?

      – Уверена.

      – А он же хотел… – Зосин голос упал до тихого шепота. – Хотел к партизанам сбежать. Особливо после того, как Сережку Власова на площади того… – Она закрыла лицо руками, беззвучно завыла. – Отомстить хотел за Сережку, дурак такой… А я его по привычке полотенцем… А он у меня полотенце отобрал… Представляете, тетя Оля?.. Отобрал и говорит: «Хватит, мамка, я уже не маленький!» И вот я думаю…

      – Вернется, – оборвала ее Ольга. – Все будет хорошо, Зося. Главное – верить.

      – А я и верю! – Зося торопливо перекрестилась. – Я боженьку всю ночь просила, чтобы вернул мне Митюшеньку. И вот прямо сейчас пойду попрошу.

      – Иди попроси, Зося. – Ольга приобняла ее за плечи, заглянула в глаза, нащупала петельку. Нет, тянуть не стала, лишь успокаивающе до нее дотронулась. – Только сначала поспи. Ты же ночь не спала, небось. Вот иди и отдохни, а там, глядишь, все и наладится…

      Она проводила притихшую Зосю до дома, убедилась, что та успокоилась и спокойствия этого хватит до вечера, и отправилась к себе.

      Танюшка уже окончательно проснулась и даже приготовила завтрак.

      – Ну что? – спросила она, едва Ольга переступила порог.

      – Не знает Мишаня ничего. Нет Митьки у немцев. – Ольга зачерпнула из ведра студеной воды, сделала несколько жадных глотков.

      – А где же он тогда?

      – Не знаю. Зося думает, в город отправился к какому-то своему дружку. Танюшка, главное, что его не арестовали. Вернется.

      – Вернется… – эхом отозвалась внучка.

      Больше они почти и не разговаривали, слишком мало осталось у Ольги времени на сборы. И так едва поспела к назначенному месту, пришла всего за пару минут до того, как там остановился грузовик.

      – Это вас, что ли, нужно отвезти в Гремучий ручей? – послышался из нутра кабины сиплый бас. Шофер был свой, не немец. Впрочем, можно ли называть своим того, кто служит новой власти? Или не спешить с выводами? Она вон тоже служит…

      – Меня, – сказала Ольга, забираясь на пассажирское сидение.

      В кабине грузовика пахло бензином и махоркой, а шофер, грузный мужчина лет шестидесяти, занимал собой почти