Гремучий ручей. Татьяна Корсакова

Если потребуется, так и за петельку потянет. Дернет так, что кровь уже у него носом пойдет.

      – Если что, ты ко мне в шесть утра постучись, потому что в семь мне нужно будет отлучиться.

      Да, видно, и в самом деле Зосе было очень плохо, раз не спросила, куда это она собралась отлучаться. В другое время спросила бы непременно. Сначала спросила, а потом бы по поселку разнесла, еще и от себя приврала бы. Но сейчас не до того, сейчас все ее мысли о непутевом Митеньке.

      Как только за Зосей захлопнулась дверь, Ольга задвинула засов, строго посмотрела на Танюшку.

      – Давай ложиться. Завтра рано вставать.

      – Бабушка, а ты в самом деле веришь, что Митька найдется? – спросила внучка.

      – Я надеюсь, Татьяна. Всего лишь надеюсь. – Девочке врать не нужно. Не в этот раз. Случиться могло всякое, и обе они это прекрасно знают. – Но, если до утра не объявится, я лично схожу к Мишане.

      Врать не надо, а успокоить нужно.

* * *

      Заснуть получилось не сразу, а когда наконец получилось, снилось всякое. Тревожную предрассветную дрему прогнал тревожный же стук. Стучали в окно. Стучали и голосили…

      Ольга спустила босые ноги на холодный пол, накинула на плечи шаль, успокаивающе шикнула на вскинувшуюся на своей кровати Танюшку.

      – Лежи, я посмотрю, кто там.

      Она уже знала, кто там, а это значило, что Митька так и не объявился, а это значило, что придется идти на поклон к Мишане-полицаю…

      Мишаня жил на окраине села в покосившейся избушке вместе со старой, полуглухой и полуслепой бабкой. Избушка давно нуждалась в мужском внимании, как и прогнивший местами забор, но руки у Мишани росли не из того места. А еще с совестью была беда.

      – Ты не суйся, я сама буду разговаривать. – Ольга строго глянула на голосящую Зосю. – А лучше отойди-ка вон туда, не путайся под ногами.

      Зося пыталась сопротивляться, но этой бессонной ночью силы ее покинули.

      – Жди, я скоро, – велела Ольга и решительно постучала в дверь.

      Ей не открывали долго, минут пять, если не десять, но Ольга знала – Мишаня уже затаился по ту сторону двери, и если попытаться пошарить в этой сонной темноте…Она и пошарила, нащупала петельку, потянула. И вслед за петелькой вытянула на крыльцо Мишаню. На невидимом аркане вытянула.

      – Чего надо? – Мишаня моргал и щурился в тусклом свете керосиновой лампы. Был он одет в исподнее, лишь поверху накинул телогрейку. – Что за пожар?

      – Вопрос у меня к тебе есть.

      – Посеред ночи?! – Он пытался уйти, захлопнуть дверь, но Ольга держала крепко. Никуда он не уйдет, пока она не узнает то, за чем пришла.

      – Уже утро, Михаил. Рассвет скоро.

      Полицай переминался с ноги на ногу, ежился на ветру, смотрел понуро.

      – Говори, что надо… – В голосе его было уже знакомое Ольге недоумение.

      – Где Митька Куликов? – спросила она и чуть сильнее потянула за петельку.

      Мишаня пошатнулся, но на ногах устоял, удивленно сощурил рыбьи глаза.

      – Митька? А мне откуда знать? Почему ко мне