Гремучий ручей. Татьяна Корсакова

нее баба Гарпина.

      – Идите к дому. Вас ждут, – сказал один из волкодавов, возвращая ей пропуск. Взгляд его не то чтобы смягчился, но сделался не столь подозрительным. Начало положено…

      А за воротами начинался настоящий эдем. Пока еще по-мартовски скупой на тепло и солнце, но уже ухоженный, очеловеченный. Изящные изгибы очищенных от снега дорожек, аккуратно подстриженные кусты, отключенный по случаю зимы фонтан перед домом, который Ольга, оказывается, тоже почти забыла. Было в этом доме что-то нездешнее – и в архитектурном смысле, и вообще. То ли дом, то ли замок. Но не тяжеловесный, толстостенный, призванный охранять покой своих хозяев, а изящный, стремящийся вверх к пока еще низкому мартовскому небу. Не чистая готика, но что-то близкое, чуждое тому, к чему привыкло местное население. Оттого, наверное, и относились к усадьбе всегда с опаской. Или не только от этого, но проще думать, что причина – в архитектуре, а не в событиях, что происходили тут много лет назад. Вот оно – восточное крыло. Следы огня уже почти не заметны на каменных стенах. Если только знать, куда смотреть. Если только приглядываться. Дом, словно живой организм, затянул раны, нарастил новую каменную шкуру и сейчас подозрительно следил за Ольгой несколькими десятками окон.

      А она вспомнила! Она помнила и вот эту, увитую девичьим виноградом стену, которая по осени полыхала огненно-красным, и вот это широкое крыльцо в три ступени. И клумбу-розарий перед парадным входом. Розы давно вымерзли без должного ухода и укрытия, а те, что не вымерзли, одичали и измельчали. Сам дом тоже одичал и затаился, словно не доверял новому хозяину. А может и не доверял. Он столько всего пережил, столько вынес – этот удивительный дом! Может, ему было лучше одному, без назойливого внимания людей?

      Ольга остановилась перед дубовой дверью, протянула руку к медному кольцу, но постучать не успела. Дверь открылась сама. С той стороны стояла старуха. Ольга и себя-то давно не считала девочкой, но женщина, кутающаяся в пуховую шаль, была именно старухой – сухой, сморщенной, со строгим пучком седых волос и горделивой осанкой. Чего ей стоило держать спину прямой, Ольга понимала. Одна лишь эта сила воли вызывала уважение.

      – Вы к Отто? – спросила старуха на немецком, словно была уверена, что Ольга должна понимать этот язык. И по тому, как по-свойски она называла фон Клейста по имени, становилось понятно, что она не простая прислуга, что она на ступеньку выше. А то и на несколько ступенек.

      – Здравствуйте! – Ольга поздоровалась, попыталась улыбнуться, но не смогла. Слишком уж внимательным, слишком острым был взгляд старухи. – Да, я к господину Отто фон Клейсту. У меня есть пропуск. – Она потянулась к сумочке, но старуха нетерпеливо махнула рукой и сказала, продолжая сверлить Ольгу взглядом:

      – Не нужно. Если вы прошли контроль…

      Как это беспечно со стороны старухи! Да, Ольга прошла контроль, но ее не обыскали. Лишь осмотрели сумочку. При большом желании оружие можно спрятать в одежде.

      В темноте