Искушение. Максим Анатольевич

вам мой дознаватель, молодой человек?

      – Да нормально, интересный такой, любознательный.

             Вадим тоже присел и, пытаясь выглядеть в глазах ребенка предельно серьезным, объяснил юному эрудиту:

      – Я не могу говорить про корабль и про порт, это – военная тайна.

      – Тогда дай посмотреть на парашютный значок. Вот смех-то где: моряк на парашюте! Ты что, с корабля прыгал?

      – Я же сказал: военная тайна. А значок, может, и не мой вовсе. Может, я его взял у кого-нибудь. Тебе сколько лет?

      – Одиннадцать мне лет.

      – Давай знакомиться?

      – Миша меня зовут. А фамилия: Кожевников. Это твой значок?

      – Мой, мой. Я – Вадик.

      – Дядя Вадик, – женщина строго взглянула на сына и, мило улыбнувшись матросу, добавила. – Если его вовремя не одернуть – любого нового знакомого себе в друзья запишет. Никак не могу научить его вежливости.

      – Да ладно вам. Зачем ему эти манеры? Меня вообще никто еще «дядей» не называл – даже неловко как-то…

             Ковалев отвинтил значок и протянул мальчику. Женщина слегка отодвинулась от сына, с благодарностью взглянула на матроса, и тихо заговорила:

      – Он у меня прыгал, как зайчик. Потом не то, что прыгать – ходить разучился. Почти сразу разучился. Читает, пишет, руками умеет все делать, а ножками шевелить, никак не получается… Бедняжка: все во дворе играют, а он целыми днями со мной.

      – Зато вон, какой умный. Ничего, вы не расстраивайтесь раньше времени – всё образуется.… Ну, что же вы, а?

             Вадим ненавидел слезы, особенно женские. Его мать всегда плакала, когда ругалась с отцом. Родители вообще слишком часто не ладили друг с другом. Не то, чтобы Вадим очень жалел маму или верил в ее правоту, просто материнские слезы бесили его, заставляли мучаться и убеждаться в своем детском бессилии что-либо изменить. Плач раздражал его всегда.

             Отведя взгляд в сторону, Ковалев заметил приближающийся к ним военный патруль, возглавляемый невысоким и коренастым капитаном второго ранга. Матрос быстро отвернулся и стал внимательно слушать свою всхлипывающую собеседницу, когда за спиной раздалась команда:

      – Товарищ матрос! Ко мне!

             Поднявшись, он поправил свой, сбившийся от ветра, гюйс и по-строевому подошел к патрулю:

      – Товарищ капитан второго ранга! Курсант войсковой части 20884, матрос Ковалев, по вашему приказанию прибыл.

      – Военный билет, пожалуйста. Что у вас с внешним видом?

             Вадим осмотрелся но, не видя оснований для прозвучавшего замечания, машинально расправил складки на фланке и протянул офицеру военный билет с вложенной в него увольнительной запиской. Тот проверил документы и, заметив на девятой странице отметку о вручении нагрудного знака «Парашютист», достаточно громко произнес:

      – Где ваш значок?

      – Виноват, товарищ капитан второго ранга – отдал мальчику посмотреть. Сейчас заберу.

      – На первый раз я вас прощаю и отметку в увольнительной записке делать не буду.