Кротовая нора. Татьяна Владимировна Макарова

в расшитом золотом кафтане, прохаживался перед каретой, ожидая тетю и ее гостью. Он по обыкновению насвистывал веселую мелодию, и время от времени поправлял на голове расшитую так же, как и кафтан, треуголку. Кучер Платон был в парадном темно-синем кафтане.

      Из дома вышла Глаша и широко открыла дверь.

      Дмитрий, перестав насвистывать, поспешил к лестнице широкого крыльца, чтобы помочь спуститься дамам по лестнице.

      Первой вышла Екатерина Андреевна, в темно – бирюзовом распашном платье, с вышивкой, с кружевами на рукавах. В руках у нее был веер. В волосах светлого парика сверкали жемчужины на шпильках, на груди у нее было жемчужное колье, и на пальцах, поверх перчаток, блестели перстни.

      – Ты великолепна, тетушка, – поднимаясь по ступеням, улыбаясь, сказал Дмитрий. – Давно ты не выезжала в свет. Я рад, что ты едешь со мной сегодня на бал, – сказал он, подавая руку Екатерине Андреевне.

      – Спасибо, Митя. Я сама от себя не ожидала, что мне доставят удовольствие сборы на бал.

      Дмитрий помог Екатерине Андреевне спуститься по лестнице и пошел снова к крыльцу, чтобы встретить Марию.

      Мария вышла в том самом платье, которое она примеряла. Только теперь она была в светлом парике, в котором сверкали камни на булавках для волос, сделанных в виде цветков, на шее была бархотка с кулоном – капелькой. Понять, что Мария очень волновалась, можно было только, посмотрев на то, с какой силой она сжимала веер в руках.

      Дмитрий, увидев Марию, замер, не успев подняться на крыльцо.

      – Добрый вечер, Дмитрий Михайлович, – сделав реверанс и улыбнувшись, сказала Мария.

      – Дмитрий, мы опоздаем, – сказала Екатерина Андреевна.

      Дмитрий вздрогнул и стал подниматься по лестнице.

      Екатерина Андреевна любовалась племянником.

      –Добрый вечер, Мария, – сказал он, подходя к ней и подавая руку ей, – рад видеть вас в добром здравии. Вы прекрасны, – сказал он и, наклонившись, поцеловал руку.

      – Спасибо, – пробормотала Мария.

      Дмитрий помог спуститься по лестнице. У Марии немного дрожала рука. Дмитрий почувствовал дрожь, и ободряюще пожал ей руку, помогая сесть Марии в карету.

      20.

      Пока мы ехали в карете, я старалась привести свои мысли в порядок. Этот вечер сулил встречи со многими историческими личностями. Возможно, я увижу и саму Елизавету Петровну, от волнения у меня снова задрожали руки, дыхание сбилось.

      «Что за проклятая особенность организма», – злилась я, – «и что обиднее всего, я никак не могу на это повлиять. Дыши, раз, два, три», – заставила я себя дышать по счету. Постепенно я стала успокаиваться.

      – Дмитрий, будет ли Елизавета Петровна, Иван не говорил? – прервала молчание Екатерина Андреевна.

      – Обещалась. Это первый большой бал после ремонта Петергофа – ответил Дмитрий, сидевший напротив нас.

      – Я слышала, что Растрелли превзошел самого себя, – повернувшись ко мне, сказала Екатерина Андреевна. – Машенька, ты не приходилось быть в Петергофе ранее?

      – Нет. Но я слышала про него, – ответила