Кротовая нора. Татьяна Владимировна Макарова

орнаментом, с золотой нитью.

      – Вот с этого, – указала я на мятное платье.

      Платье оказалось распашным. На фижмы, надетые на нижнюю юбку, Глаша надела юбку, из такой же ткани, что и верхнее платье, только оттенком светлее. Сверху на меня надели уже распашное платье, с разрезом на юбке впереди. Сквозь этот разрез и виднелась нижняя более светлая юбка. В область лифа вставили специальную V- образную подкладку-стомак, украшенную шикарной вышивкой, с золотыми нитями и жемчугом. Рукава у платья были средней длины, украшенные кружевом.

      Наконец-то я смогла присесть, Глаша надела мне шелковые чулки в тон платью, которые приятно охлаждали кожу.

      Екатерина Андреевна внимательно наблюдала за примеркой, отдавая распоряжения Глаше, что и где подтянуть, куда заправить. Она же и посоветовала туфли под платье.

      – Машенька, примерьте вот эти туфли, они с завязками, поэтому вам должно быть в них удобно. Да и под платье они изумительно подходят.

      Туфли были из дамаста темно-мятного цвета с набитым рисунком с хлястиками, в которые были вставлены шелковые ленты – завязки. Туфли были с острым носом и на широком устойчивом каблуке, чему я очень обрадовалась.

      И что интересно, туфли были одинаковые, без различия на правую и левую.

      «Как я не заметила этого раньше», – думала я, рассматривая ноги в туфлях.

      – Какие же они мягкие, – встав, сказала я.

      – Удобно? – улыбаясь, спросила Екатерина Андреевна.

      – Да, очень. Даже не помню, когда носила такую мягкую обувь, – не соврала я, на ум пришли только чешки в детском саду.

      – Машенька, просто изумительно, – всплеснула руками Екатерина Андреевна, когда я прошла в центр комнаты. Она встала и подошла ко мне.

      Глаша стояла, кивала головой и улыбалась.

      Я подошла к зеркалу, расположенному на стене. Зеркало было во весь рост, и я смогла рассмотреть себя.

      Я не узнала себя. Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка из XVIII века. Я ощущала себя совершенно по-другому, я стала женственной, появилась мягкость, стать.

      «Вот я и повзрослела», – ошарашенно подумала я, – «я никогда не выглядела такой женственной и милой».

      В зеркале я увидела отражение Екатерины Андреевны, мы встретились глазами, и она ободряюще кивнула мне.

      – Машенька, еще какое-нибудь платье примерите? – спросила Екатерина Андреевна.

      – Нет, нет, это платье идеальное, – отказалась я.

      – Еще нужно не забыть про парик, – сказала Екатерина Андреевна, – жалко, конечно, прятать эту красоту, – потрогала она мои волосы.

      – А парик обязателен? – решила спросить я.

      – Да, все будут в париках. Глаша, иди, я тебя позову, когда нужно будет Марию раздеть, – распорядилась Екатерина Андреевна.

      – Слушаюсь, барыня, – сказала Глаша и вышла из комнаты, прикрыв дверь.

      – Екатерина Андреевна, а вы выбрали себе платье? – все еще стоя перед зеркалом, спросила я.

      – Да, выбрала, мне как раз днями доставили платье от портного, темно-бирюзового цвета. Чуть не забыла, завтра нужно будет подобрать