Девочки Моники. Лера Грант

тридцать пять в том же туалете мои пальцы оттягивают капроновые колготки и хлопковые трусы. Добрый вечер.

      Итак, ее зовут Алена. Она носит полиэстер, любит полусладкое шампанское, работает в отделе кадров строительной компании. Она бреется там, где надо, чтобы было гладко. Она живет на станции метро «Теплый Стан». У нее мягкая попа и влажная промежность. Она носит лифчик с застежкой спереди.

      Мне весело, и я могу. Это все голландский порошок.

      – Алена!

      – Да? – Она поворачивает ко мне голову так резко, что ее длинные кудри-пружинки дают мне пощечину.

      – Я буду трахать тебя, Алена.

      – Ха-ха-ха.

      От ее смеха и кокаина я становлюсь самцом.

      И ей уже не до смеха. Через три минуты я в Алене уже по запястье. Она громко дышит и стонет, упоминая Господа. Мне плевать, услышит ли кто-нибудь. На ее лицо я смотрю через зеркало. Блестящая зеленая бабочка мечется из стороны в сторону. Отражение своего лица я вижу тоже. Оно безразличное. Это настолько пугает, что я отвожу взгляд.

      Через десять минут мы выходим. На полу туалета остается лужа, в которую я специально наступаю кедом.

      В коридоре очередь из девушек. Взгляды. Восторг. Осуждение. Под предлогом, что мне надо провериться, я сбегаю в ночь, подхватив Риту, которая возвышается на барном стуле и, прикидываясь лесбиянкой, кокетничает с барменом.

      Она в восторге: «Серьезно? Прямо в клозете? Я думала – лесби более нежные, ну ты точно настоящий мудак!»

      Мы едем с Ритой ко мне на такси. В машине я закуриваю и понимаю, что от моих пальцев пахнет сексуальным фастфудом.

      Я забыла про Алену, как только вошла домой и помыла руки.

      А она нашла меня в фейсбуке, раздобыла номер, и я совершила неосторожный поступок – сказала ей свой адрес и заветное «приезжай».

      Без кокаина и спонтанности она оказалась слишком реальной:

      – лифчик с ложными силиконовыми вкладками;

      – дурацкая родинка на щеке, из которой торчал толстый волос;

      – кроме тупого быдло-ожидания выходных и хреновой работы в отделе кадров строительной компании, ее ничего не интересовало;

      – она путала Чехова с Тургеневым;

      – она слушала мою группу и, увидев в моем доме причастность к Артисту, заголосила, что выросла на его песнях.

      Во второй раз секс с ней был скучным и горизонтальным, на сатиновых простынях после ее ухода остались кудрявые длинные волосы.

      Но ей понравилось, она стала ждать меня, писать сюсюкающие сообщения, грозные сообщения с обещанием рассказать всем про меня правду (буа-га-га!) и делать извиняющиеся визиты без приглашения.

      Случайный секс под наркотиками должен заканчиваться вместе с оргазмом партнера и никогда, никогда не повторяться. Это как фастфуд, которому нет места на фарфоровых тарелках в моем доме. Фастфудный секс должен быть за пределами сатиновых простыней, за пределами частной собственности.

      Я смотрю в экран домофона и вижу ее, отчаявшуюся,