Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

«общее решение» тяжелым составом с людьми дальше. И постаралась уйти таким образом, как идут из храма, чтобы не разумели её «нет», будто она повернулась к девятнадцатому веку спиной.

      Ветлова вышла на улицу и подумала, ах, если бы пар открытости и чистоты помыслов валил также и от фондовских художников, то лукавое смиренномудрие испарилось бы само собой.

      21. О вредности характера и о преступных мыслях.

      Сегодня Юра пришел рано, принес колбасы, булок. Деловой, предприимчивый, развернул эскизы витража для киноконцертного зала «Космос», чтобы посоветоваться с женой. И если надо, чуть доработать перед советом, не предполагая, как серьёзно она была против этой раскраске по стеклу.

      И все, которые пришли с Юрой, стали извиняться перед ней, которым нужно, «если не затруднит», четыре чистеньких стаканчика.

      Протянула на подносе небольшие хрустальные рюмочки:

      – Для водки, – пояснила она, всё ещё под впечатлением официанта из ресторана «Ока».

      – Кыска, иди хоть эскизы оцени. Выпей заодно с коллективом! Остограмься.

      – Как у вас идёт дело с музыкальной школой? – Филипп подошёл заглянуть через её плечо на чертежи. – Покладистый заказчик?

      – Ничего, – ответила уклончиво, продолжая скрипеть колесиками рейки.

      Вслед за Юрой и его компанией пришла Юрина мать. Открыв дверь своим ключом, решительно поставила на скамейку в кухне полведра меда, повязанного марлей. Проверила в холодильнике свертки и что-то увесистое положила в морозилку.

      – Ма, привет! – Юра сунулся в ведро. Это что, помощь арабским странам?! Ложку дегтя туда не влила?

      – … Другим словам разучился уже? – отмолчавшись, ответила мать. – Мясо в холодильник вам положила. Какие-то ошмётья там лежат. Есть вам нечего. Всё по ресторанам ходите! Нет, чтоб за мясом в очереди постоять.

      Сима прошла в большую комнату, села в кресло и начала ко всему приглядываться, – ревизия всевидящего ока ревнивой и любящей матери!

      – Библиотека, а не гостиная зала, – высказалась, наконец, Серафима Яковлевна, оценив привезенную мебель.

      Чувство нелепой вины стало беспокоить Ветлову.

      – Если бы у тебя был в семье лад, я бы к вам не ходила. Без тебя проживём. А сына в обиду не дадим. Он и художник, и заработать может, и фото у него как картины. По столярке – золотые руки, на музыкальном инструменте сыграть горазд. Разве мы с отцом должны теперь отказаться от сына и не любить его, раз он на тебе женился?!

      – Нет, не должны…

      Мать удивилась податливой снохе. И прошла в комнату Юры.

      Он стал показывать матери свои эскизы. Серафима Яковлевна всегда его работу проверяла и следила, чтоб Юра сдавал её вовремя. А затем Вера услышала за дверью ровный голос свекрови:

      …– Нечего, нечего здесь располагаться. Дом семейный, люди уставшие, с работы. …Нечего! Вас приглашают, вы и рады. Надо соображать, где можно этим заниматься. Люди должны поужинать, чаю выпить, отдохнуть по-семейному.

      Минут